Элджернон Блэквуд - Долина зверей

Едва они вышли из дремучего леса, индеец остановился, и Гримвуд, нанявший его проводником, встав рядом, всматривался в лежавшую внизу прелестную долину, залитую багрянцем заката. Мужчины застыли, опершись на ружья, захваченные удивительным зрелищем.

— Лагерь разобьем здесь, — решил Тушалли, внимательно оглядевшись, — План действий составим завтра.

Говорил он на безупречном английском. Гримвуд спорить не стал. В последние два дня все следы вели в эту скрытую от чужих глаз долину, обещая роскошную охоту.

— Нет возражений. Можешь разбивать лагерь, — И Гримвуд уселся на ствол упавшего дерева, чтобы снять тяжелые башмаки и дать отдохнуть ногам, изрядно уставшим за целый день. Последний участок пути выдался очень тяжелым. Гримвуд вконец измучился и уже не уповал на твердость руки и меткость глаза. Так что, попадись им добыча, он мог бы и не убить зверя наповал. Тратить же две пули на одно животное он полагал недостойным хорошего охотника.

Три недели назад Гримвуд, его приятель из Канады Иредейл со своим проводником и Тушалли отправились на поиски «великолепного огромного лося», что бродит, по словам индейцев, в окрестностях Снежной реки. Очень скоро они убедились, что индейцы говорят правду. Великолепные экземпляры встречались им чуть ли не каждый день, с разлапистыми рогами, но охотники рассчитывали на большее и не ловили лосей в прорезь прицела. По реке они добрались до цепочки маленьких озер и там разделились. Каждый из охотников отправился дальше на своем девятифутовом каноэ, рассчитывая встретить еще более крупных животных. Индейцы-проводники не сомневались, что так оно и будет. А накануне Иредейл подстрелил самого большого в своей жизни лося, с рогами намного больше тех, что он привез с Аляски и что теперь украшают стену его гостиной. Успех друга распалил Гримвуда. Впрочем, он не сомневался, что и ему улыбнется удача.

И действительно, через пять дней они наткнулись на гигантские следы. Размеры копыт и длина шага указывали на то, что прошел здесь неординарный зверь.

Тушалли несколько минут внимательно изучал следы.

— Это величайший лось в мире, — вынес он свой вердикт.

Целый день они шли по следу, но не настигли лося. Двинули за ним и на заре следующего дня. И ближе к вечеру Гримвуд увидел зверя в молодой рощице. С его рогами ничто на могло сравниться. Гулко забилось сердце Гримвуда. Он прицелился и выстрелил. Но лось, вместо того чтобы рухнуть на землю, прыгнул вперед и скрылся в густой растительности. И они еще долго слышали, как он ломится сквозь подлесок. От волнения Гримвуд промахнулся, возможно, он даже не ранил зверя.

Они разбили лагерь, а весь день вновь шли по гигантскому следу. Да, они нашли пятна крови, но маленькие: очевидно, пуля едва задела зверя. Путь был не из легких. Ближе к вечеру они, совершенно вымотавшись, поднялись на горный гребень, с которого открывался вид на долину. Именно туда вели следы лося-исполина. Там, наверное, он чувствовал себя в безопасности. Потому-то Гримвуд и согласился с решением индейца. Утро вечера мудренее. Они переночуют на гребне, а утром спустятся в долину и подстрелят «величайшего в мире лося».

После ужина, когда маленький костерок почти затух, Гримвуд наконец-то обратил внимание на необычное поведение индейца. Трудно сказать, что именно насторожило его. Тяжеловесный, ненаблюдательный, он обычно медленно соображал и мало интересовался тем, что происходит вокруг, думая только о собственном благополучии. Другой бы давно заметил перемену настроения Тушалли. Тот разжег костер, поджарил бекон, вскипятил чай и уже раскладывал спальники, свой и охотника, когда до последнего дошло, что индеец все время молчит. За полтора часа, прошедших с того момента, как Тушалли увидел долину, он не произнес ни единого слова. А в другие дни после ужина он всегда развлекал Гримвуда различными охотничьими историями.

— Устал, что ли? — Гримвуд вгляделся в темное лицо по другую сторону костерка.

Теперь, заметив-таки молчание индейца, он начал злиться. Характер у него и так был неважнецкий, а утомительный день лишь усилил его раздражительность.

— Ты что, язык проглотил? — прорычал он, когда индеец ответил на его первый вопрос бесстрастным взглядом. — Говори, парень! Что с тобой происходит?

Индеец продолжал молча смотреть на здоровенного англичанина, потом повернул голову, словно прислушиваясь. Гримвуд уже кипел от злости. Ситуация нравилась ему все меньше и меньше. В душу начал закрадываться страх, чего ранее не случалось.