Эрнст Гофман: Майорат

Недалеко от берега Балтийского моря стоит родовой замок баронов фон Р., названный Р…зиттен. Его окрестности суровы и пустынны, лишь кое-где на бездонных зыбучих песках растут одинокие былинки, и вместо парка, который обыкновенно украшает замок, к голым стенам господского дома с береговой стороны примыкает тощий сосновый лес, чей вечно сумрачный убор печалит пестрый наряд весны и где вместо радостного ликования пробудившихся к новому веселию птичек раздается лишь ужасающее карканье воронов, пронзительные крики чаек, предвестниц бури. Но стоит удалиться оттуда на четверть часа пути, как в природе произойдет внезапная перемена. Словно волшебством перенесены вы на цветущие поля, тучные пажити и нивы. Перед вами большая богатая деревня с поместительным домом эконома. На приветливой опушке ольхового перелеска виден фундамент большого замка, который собирался возвести здесь один из прежних владельцев. Наследники, жившие в курляндских своих имениях, оставили его недостроенным, также и барон Родерих фон Р., поселившийся в родовом своем поместье, не пожелал продолжать строения, ибо старый уединенный замок более отвечал его мрачному, нелюдимому характеру. Он велел несколько поправить разрушенное здание и затворился в нем с угрюмым дворецким и малочисленной прислугой. В деревне видели его редко, зато часто прохаживался он и разъезжал верхом по морскому берегу, и будто бы не раз замечали издалека, что он говорит с волнами и прислушивается к шуму и кипенью прибоя, словно внимая ответному голосу духа моря.

На самом верху дозорной башни он устроил кабинет, снабженный зрительными трубами и полным набором астрономических инструментов; там днем, глядя на море, он наблюдал корабли, часто пролетавшие на дальнем горизонте, подобно белокрылым морским птицам. Ясные звездные ночи проводил он за астрономическими или, как утверждала молва, астрологическими занятиями, в чем помогал ему старый дворецкий. Вообще при жизни барона ходил слух, что он предался тайной науке, так называемому чернокнижию, и что некая неудачная магическая операция, которая самым чувствительным образом оскорбила один прославленный княжеский дом, послужила причиной его изгнания из Курляндии. Легчайшее напоминание о тамошнем житье повергало его в ужас, однако ж все, что тогда приключилось с ним и возмутило его жизнь, приписывал он единственно только вине своих предков, бесчестно покинувших родовой замок. И дабы по крайней мере на будущее привязать главу семьи к наследственному имению, он установил майорат [1] Майорат — существовавший в средние века в некоторых западноевропейских странах порядок наследования, при котором все владения феодала ради сохранения могущества рода нераздельно переходили или к старшему в роде, или к старшему из живых сыновей умершего. . Владетельный государь весьма охотно утвердил это учреждение, ибо таким образом отечество приобретало богатую рыцарскими добродетелями фамилию, ветви которой уже укоренились в чужих землях. Меж тем ни сын Родериха, Губерт, ни теперешний владелец майората, которого звали так же, как и его деда, Родерихом, не пожелали жить в родовом замке, и оба остались в Курляндии. Надо полагать, что они, обладая более веселым и жизнерадостным нравом, нежели сумрачный их дед, страшились ужасающей пустынности этих мест. Барон Родерих дозволил поселиться в имении и получать там содержание двум старым незамужним сестрам своего отца, скудно обеспеченным и жившим в нужде. Они-то вместе с престарелой служанкой и населяли маленькие теплые покои бокового флигеля, и, помимо их да повара, занимавшего большую комнату в нижнем этаже, возле кухни, по высоким покоям и залам главного здания бродил только дряхлый егерь, исправлявший вместе с тем должность кастеляна. Вся остальная прислуга жила в деревне у эконома. Только поздней осенью, когда выпадал первый снег и наступало время охоты на волков и кабанов, заброшенный угрюмый замок оживал. Из Курляндии приезжал со своей супругой барон Родерих в сопровождении родственников, друзей и многочисленной охотничьей свиты. Съезжалось соседнее дворянство и даже любители охоты из ближнего города; главное здание и флигель едва могли вместить прибывавших отовсюду гостей, во всех печах и каминах потрескивал щедро разведенный огонь, с раннего утра до поздней ночи жужжали вертелы, по лестницам вверх и вниз сновали сотни веселых людей, господ и слуг; тут гремели сомкнутые бокалы и радостные охотничьи песни; там слышался топот танцующих под звонкую музыку, повсюду громкий смех и ликование; и так от четырех до шести недель кряду замок скорее уподоблялся великолепному постоялому двору на людной проезжей дороге, нежели походил на жилище владельца родового поместья.