Ли Кэрролл - Взлет черного лебедя

— Тебе тоже пора это понять.

Затем он исчез из моего поля зрения, и я услышала его шаги на лестнице. Скрипнула и захлопнулась входная дверь.

Оберон оставил меня перед телевизором. Я сидела неподвижно, словно приготовилась смотреть любимое шоу. Картинка на экране замерла. Джон Ди притворялся Робертом Осборном и сидел у камина. Маргарита Дюфе грустно смотрела на меня. Оберон сказал, что я проживу около часа. Прошло, наверное, уже десять минут. Часы на дисплее видеорекордера показывали половину пятого. Итак, времени у меня немного. Неужели Оберон хотел, чтобы я видела, как уходят последние минуты моей жизни? Что за жестокость! Как я могла так ошибаться? В больнице он был добрым и приветливым. Он лечил Романа и Зака своей зеленой аурой… Отец! Кто позаботится о нем, когда я умру?

Глаза у меня защипало, но слезные протоки онемели. Правда, я не утратила способность мыслить. И я начала размышлять, почему Оберон поступил со мной таким образом? Он был искренне расстроен — будто действовал по принуждению. «…они поведают тебе, почему ты не должна позволять мне завладеть шкатулкой», — вспомнила я его слова. Ди утверждал, что Оберону шкатулка нужна исключительно для власти над человечеством. Значит, король фейри использовал меня, а теперь я ему больше не нужна. Кроме того, он испугался моих способностей. Но я все равно не могла смириться с тем, что он убил Лол и бросил меня умирать.

Электронные часы показывали шесть часов три минуты. В моем распоряжении — полчаса. Может, из больницы вернется Джей — ведь он там с середины ночи. Наверняка он захочет принять душ и переодеться. Но перед моим внутренним взором встало тоскливое лицо Джея, сидящего у кровати Бекки. Конечно, он не сдвинется с места. А ключ от таунхауса — только у него.

Правда, был один человек, для которого замки не являлись помехой. Уилл обещал, что навестит меня вечером — но когда именно? Уже закат… а Уиллу необходимо подкрепиться. Где он находит своих жертв? Или у него есть добровольные доноры? Мысль о том, что он в этот момент пьет кровь другой женщины, едва не вызвала у меня слезы. Но плакать я не могла.

Хоть бы щелкнуть пальцами и зажечь огонек!.. Оставалось надеяться на то, что вампирский радар поймает мой мысленный сигнал бедствия. В конце концов, Оберон заявил, что мы с Уиллом всегда находим друг друга. А если между нами существует духовная связь?

«Да, но она не помогла мадам Дюфе», — подумала я. Она бросилась спасать Уилла и погибла.

Цифры на дисплее сменились. Шесть пятнадцать.

Я вообразила его — таким, каким он был вчера при свете костра… серебристые глаза, жаждущие меня… И увидела другого Уилла. Длинные волосы, стянутые в хвост на затылке, шею обвивают белые кружева. Печальное лицо озаряют оранжевые отсветы вечернего солнца. Почему-то я поняла, что таково последнее воспоминание Маргариты Дюфе. Она сохранила эту картинку, запечатленную ее гаснущим зрением, для меня. Ее возлюбленный опоздал.

Не таким ли будет и мое последнее воспоминание?

Я прогнала прошлое из своего сознания и сосредоточилась на памяти о мужчине (ну, ладно, о вампире ), с которым провела прошедшую ночь.

Шесть двадцать три.

— Уилл, я люблю тебя, — мысленно произнесла я, поражаясь тому, что это правда. — Приходи скорее.

Наверху, в моей мастерской, зазвенел металл — так звенят ветряные колокольчики. Окно распахнулось? Что-то сбило ветром со стола?

Шесть двадцать пять. Красные цифры горели, как огонь.

Зашумел ветер. Он проник в дом и мчался по лестнице. Должно быть, пришла смерть. Могучий вихрь. Но ведь пара минут у меня есть? Перед глазами потемнело. Цифры на дисплее расплылись. Между мной и телевизором пролегла тень. Огромное черное крыло обняло меня. Сейчас смерть заберет меня. Почему бы и нет? У нее настолько прекрасное лицо… как у ангела… белоснежное, как мрамор, а глаза — как две новенькие серебряные монеты.

Смерть прикоснулась к моему лбу, и я почувствовала, как моя душа улетает через точку между глазами. Прав мой учитель йоги: третий глаз действительно является центром познания! Миллионы воспоминаний — из моей жизни и из десятка других — замелькали передо мной с головокружительной скоростью. Я была всеми Маргаритами одновременно. Но наконец слайд-шоу замерло на одном-единственном кадре. Круглый пруд около каменной башни, и черный лебедь, скользящий по глади воды. «Да, — услышала я свою мысль (вернее, мысли всех Маргарит ), — конец всегда одинаков». Неподвижный воздух со свистом рассекла стрела, и испуганный крик нарушил безмолвие.