Светлана Бойкова - Черное и белое

— О, да! Все было ложью! Эта ложь — одно из отвратительных предательств. Я им верил безоговорочно, но они поступили со мной так же, как и с моими кроликами, они безжалостно воспользовались мною в своих интересах — всего лишь извлекли мелкую, ничтожную выгоду! В масштабах страны… да что там страны! — в масштабах нашего селения она не стоила ничего. Мои наставники лишь еще раз проверили на мне свои методы воспитания и с умилением выяснили степень моей самоотрешенности в угоду их интересам. О, а если бы я отрекся от всего и просто осмелился жить так, как мечтал — это было бы равносильно преступлению, — незнакомец криво улыбнулся, запрокинул голову и с темным зловещим весельем рассмеялся. — О, тогда моя участь была бы печальна и страшна одновременно! И никакого будущего. Ничего.

— О чем ты мечтал? — тихо спросил Алекс.

— Жить на Земле, — прозаически ответил незнакомец и, вздохнув полной грудью, добавил: — Да просто дышать освежающим ветром где-нибудь у реки, чтобы рядом жили кошка, собака, может, еще кто-то… не знаю. Чтобы был дом, поле, солнце и тишина… лишь звуки природы. Не переношу громких криков людей… да и животных тоже. Я хочу быть лишь сыном Земли, другом ее зверей, птиц, травы… Я хочу говорить с ветром, солнцем, с морским прибоем, и я точно знаю — они отзовутся любовью и дружбой. Я знаю. Я испытал это. И не однажды… Я взрослел и все чаще и чаще убегал из дому, жил наедине с природой и чувствовал эту любовь и дружбу. Меня находили, наказывали и держали взаперти. Но я убегал! — радостно воскликнул незнакомец.

— А я был биороботом, точнее я так думал долгое время, будучи человеком. Мне запрещалось мечтать, видеть сны, любить кого-то! Иначе — утилизация…

— Что это такое? — спросил незнакомец.

— Не знаю, — пожал плечами Алекс, — но в чем я уверен точно — после этой утилизации еще никто не вернулся.

— Их убивали?

— Не уверен. Но меня тошнит от всякого насилия и подавления чужой доброй воли. Я полюбил дружелюбие и радость после того, как однажды побывал в высших мирах.

— А я не сомневался, что мне будет подарена радость после того, как я убью себя и прихвачу с собой «других». И вскоре такая возможность представилась. К нам в дом пришел старейшина и сказал моему отцу: «Твой сын жаждет Рая на земле, так дадим ему истинный Рай. Отпустим его, пусть идет. Выполнит задание и уходит». Никто не проронил и слова против такого предложения, даже мать. И вот мой час настал. Обвешанный взрывчаткой и с кнопкой в руке, ранним утром я отправился на базар, чтобы выполнить задание. Я шел очень медленно, понимая, что с каждым шагом я все дальше ухожу от своей мечты, но пути назад у меня не было. Просто снять взрывчатку и скрыться без посторонней помощи я не мог. И не привести ее в действие я тоже не мог — в случае моей нерешительности мне должны были помочь люди, заботливо наблюдавшие за мной. Взрывчатка была радиоуправляемой, и могла быть приведена в действие наблюдавшими. Я шел, не осознавая себя, как зомби. Я не могу даже сейчас вспомнить, как я дошел до рынка, но, войдя в его ворота, я увидел, что по странному стечению обстоятельств рынок был почти пуст. Торговцы только выставляли свой товар на витрины — овощи, фрукты, пряности, сладости и многое другое. А «других» здесь было всего двое — молодая женщина и маленькая темноволосая кудрявая девочка лет пяти, которую женщина крепко держала за руку; я не спеша подошел к ним и встал у прилавка, разглядывая фрукты. Женщина разговаривала с продавцом, делая покупки. Но ни продавец, ни покупатель не удостоились моего внимания, лишь мельком я взглянул на них. Все мое внимание, чего я больше всего не желал, занимала маленькая девочка. Она открыто оглядывала меня и молча улыбалась, сжав в кулачок свою левую ручку и держа ее за спиной, как будто в этом маленьком кулачке прятался большой секрет. Я заставил себя быть равнодушным к ее маленькому кулачку, и хотел было холодно отвернуться, но девочка вдруг радостно улыбнулась и достала свой кулачок из-за спины. Она как будто спрашивала: «А ты хочешь узнать мой секрет?», ее взгляд был полон доверия и симпатии ко мне. Я потерял равновесие, что-то испуганно сжалось у меня внутри… а девочка радостно разжала кулачок и выставила свою ладошку на обозрение. Она делилась со мной своей радостью, своим большим секретом. «Смотри!» — говорили ее глаза. А на ее ладошке сияла в утренних лучах большая белая бусина. «Жемчужина!» — радостно, про себя, откликнулся я и замер. В этот момент я вдруг понял, зачем я здесь. Внутри меня что-то больно и тоскливо заныло, и я попятился назад. «Нет! — кричало что-то внутри меня. — Пусть я, но не они, не эта девочка! Бежать!! Надо бежать…» Но ноги мои, как заколдованные, прилипли к земле, я мог лишь хватать воздух открытым ртом, как рыба. И все же я успел сделать несколько шагов в сторону. Но мне помогли произвести взрыв. Яркая вспышка выбросила меня вверх, и я увидел под собой груду разбитых фруктов. Истошный крик невыносимо резал мой слух. Я обернулся и увидел — это продавщица кричала, сидя на земле, закрыв лицо руками… Я не переношу громких криков людей, да и животных тоже, — повторился незнакомец и продолжил: — Невыносимая духота заставила меня метнуться вверх, и я понял, что мой путь к радости и счастью открыт, свершилось то, что должно было произойти. «Теперь только вперед, — думал я. — И будь, что будет!» Я был уверен, что путь мой лежит куда-то вверх, и я задрал голову, чтобы увидеть его. Меня охватило удивление, которому, казалось, не наступит конца. Вверху, прямо над собой, я увидел «других» — уже знакомую мне женщину и девочку с бусинкой. Женщина по-прежнему крепко держала девочку за руку, и лицо ее выражало безмерное удивление, сравнимое лишь с моим удивлением, а девочка все продолжала улыбаться, показывая мне свою драгоценность. Для нее ничего не произошло, и она продолжала с неизменным доверием держать женщину за руку, а со мной делиться своим секретом. «Она как я… — подумал я. — Она как я в детстве, она доверяет своей матери, она не заботится о пути, она доверяет окружающему миру, она уверена — мир полон радости и света. А плохое рядом с ее светом просто невозможно. В детстве я точно был в этом уверен». Свет действительно был рядом, необыкновенно белый, яркий, он струился на них, и какая-то непреодолимая сила вела их нему. Мои грустные мысли прервало смутное ощущение того, что я вовсе не следую за девочкой, а удаляюсь от нее, погружаясь в липкую тьму. Меня охватила паника, но я быстро успокоился, увидев под собой, чуть в стороне, яркий желтый свет. «Какой я глупый, — успокаивал я себя. — Путь к моей радости лежит через золотой свет. Я, несомненно, достоин великой радости и счастья, отличного от простенького счастья „других“. Как я мог подумать, что мой путь и их может соприкасаться. Нет сомнений — мне и им уготованы разные пути».