Светлана Бойкова - Черное и белое

— Конечно, отдашь, куда ты денешься!

— Мой господин, простите! Они… такие красивые… Я взяла их чтобы посмотреть! Их так много у вашей жены… Я все отдам, не наказывайте меня, прошу! — горько и беззащитно плакала девушка, как ребенок сжав руки в кулачки.

Глядя в монитор, 232-ой видел, как из-за поворота появился полный решимости полицейский нравов из специального подразделения, занимающегося нарушениями закона, совершаемыми биороботами. Подойдя, полицейский щелкнул каблуками своих черных лакированных туфель и отдал честь хозяину дома, приставив руку в белой перчатке под блестящий черный козырек своей серой фуражки.

— Разрешите приступить?

— Да… — брезгливо сквозь зубы произнес хозяин дома.

— Пощадите! — продолжая плакать, умоляла девушка.

— Встать, дрянь! Какое право ты имеешь прикасаться к человеку? Покажи свое лицо! — полицейский схватил девушку за волосы и поднял ее заплаканное лицо вверх. — А-а, так это ты? Ты, воровка, крадешь украшения жены хозяина не первый раз! О какой пощаде может идти речь? Ты понимаешь, механическая тварь, что не вернешься уже сюда? Ты не оценила благородства своего хозяина и будешь наказана!

232-ой видел, как девушка плачет и повторяет как заклинания.

— Простите, помилуйте, мой господин… Но они такие красивые!

Девушка едва могла идти, и полицейский неустанно подталкивал ее.

— Иди же быстрее! Куда ты спрятала кольцо? — спросил полицейский и сам себе ответил: — Конечно, в спальный мешок! Куда же еще, это единственная твоя вещь в этом доме…

Они зашли в комнату для технического отдыха девушек, хозяин дома остановился на пороге открытой двери, с явным нежеланием идти дальше.

— Я здесь…

— Да-да, конечно, — поспешно ответил полицейский. — Я все сам сделаю. Где мешок этой куклы? Да вот он! — Полицейский сунул руку в спальный мешок и стал энергично ощупывать его внутренности. Хозяин — человек среднего роста и возраста в белой рубашке и черных брюках, слегка располневший, молча наблюдал за происходящим. Девушка тоже молчала, она была напугана и растеряна. Полицейский извлек руку из мешка и 232-ой увидел маленькое колечко с блестящим розовым камнем. Сознание 232-ого просто взорвалось от бессильной ярости, он ткнул пальцем в монитор и тот нехотя погас. Он сделал несколько глотков воды и определенно решил, что здесь ему делать больше нечего — никакая материальная сытость и шаткое благополучие не могут стать ценой, позволяющей отказаться от поиска свободы и познания мира. Он твердо решил — не позже завтрашнего утра он покинет этот дом. Но это завтра, а сейчас работы было хоть отбавляй — все семейство готовилось отправиться в гости на праздник. 232-ой ловил себя на мысли, что время тянется предательски медленно, но наконец праздничный кортеж проследовал за ворота. «Да, вот он, долгожданный момент!» — ликовал 232-ой. Он разработал и сейчас применил программу по взлому центрального кода, она работала в момент открытия и закрытия ворот. Наконец-то код был в руках у 232-ого! Он знал, что семейство вернется не раньше завтрашнего вечера, и более удобного для побега случая не представится еще долго. 232-ой заканчивал работу, когда поздний вечер уверенно вступал в свои права. Всплыла низкая и полная луна, она грустно, молчаливо освещала свой путь за узорной листвой раскидистых деревьев. В доме наступили тишина и покой. 232-ой отправился в комнату для технического отдыха и приготовился ко сну. Для него начались те часы, которые оставались едва ли не самыми приятными в его жизни. В мягком спальном мешке появлялась возможность расслабиться, расправить спину, согреться, прикрыть уставшие глаза, да и просто — быть предоставленным самому себе и думать, думать… Но сегодня спальный мешок показался ему тесным и душным, он высвободил руки из мешка, долго пытался найти удобную позу для сна и не заметил, как уснул. Снилась ему маленькая спальная комната, он лежит в удобной кровати, солнечный луч ласкает его щеку. Он слышит легкие женские шаги, сердце радостно встречает их. Мягкая женская рука гладит его по голове, перебирает его волосы. Ему спокойно, он не хочет открывать глаза. Неожиданно для него женщина ласково, но настойчиво позвала: «Алекс, милый, проснись! Ну же, Алекс, дорогой, вставай!» Сердце его застыло от удивления, он проснулся. А сердце забилось вновь, бешено задыхаясь от волнения. «Откуда, откуда это имя — Алекс?!» — думал 232-ой. Он не в состоянии был переварить всю полноту увиденного, зная, что роботы не имеют имен. Но одно было совершенно бесспорно — во сне имя принадлежало ему. Пора было вносить ясность в жизнь, и он был готов, — без этого предварительного условия все усилия сводились бы к нулю. Оставалось сделать совсем ничего — уйти за ворота, кануть в неизведанное и узнать все. 232-ой с трудом заставил себя дождаться утра. Все шло обыкновенно, как и всегда. Он вел себя совершенно спокойно, но ему с трудом удавалось скрывать томление, предвкушение чего-то необыкновенного и важного. Лишь зайдя в свой кабинет, он позволил себе вздохнуть свободно, обменялся новостями с компьютером и отладил все системы обеспечения. Через камеры слежения осмотрел дом, сад, все закоулки, а главное — центральные ворота. Ничего не предвещало неожиданностей, все были на своих местах и занимались своими делами. 232-ой отключил камеры слежения, беззвучно выскользнул за дверь, быстро, почти молниеносно миновал дом, сад и вышел к центральным воротам. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы открыть их. То, что он увидел, превзошло все его ожидания — за воротами стояла ранняя осень, увиденное радовало и восхищало широтой охвата, свежестью, чистотой, отсутствием каких либо рамок и ограничений, свободным разгулом красок и света. К воротам дома шла асфальтированная подъездная дорога, сразу за ней был лес. Он вступил на самую кромку леса, усталый, но счастливый. Свободно вздохнул полной грудью и, ощутив свежесть настоящего утра, осторожно вошел в гущу растений. Наконец он позволил себе закрыть глаза и слушать шелест листьев и утреннее пение птиц.