Артур Мейчен - In convertendo. Рассказы

Тем не менее допустим, как и положено в рассказе, что все называется именно так, а не иначе. Тогда следует сказать, что Керзон-Инн находится где-то между Флит-стрит и Холборном и добраться туда можно лабиринтом кривых переулков и мощеных аллей, ограниченных железными столбиками. Подворье включает в себя небольшой холл (обратите внимание на замысловатое псевдоготическое украшение главного входа, датированного 1755 годом), огромное и очень старое, но все еще цветущее тутовое дерево, обнесенное невысокой оградкой, а кроме того четырехугольный дворик под названием сквер Эссей и еще один — сквер Кони-Корт. Там расположены девять жилых построек старинной темно-красной кирпичной кладки, которые были возведены еще в 1670 году. Входы украшены коринфскими пилястрами, как при входе на галерею, ведущую к королевской скамье в Темпле. [53]Резьба деревянных крылец приписывается Гринлингу Гиббонсу — заблуждение, возникшее по причине неверно понятых аллюзий в одном из писем того времени. Но как бы там ни было, деревянных навесов над входами ровно девять и ни одним больше, поэтому вполне понятно недоумение управляющего, мистера Хеммингса, когда он получил чек на двадцать фунтов с таким сопроводительным письмом для усиления эффекта:

«Дорогой сэр, прошу вас получить чек на двадцать фунтов в качестве причитающейся вам ренты за истекший квартал сего года, за мои комнаты на Кони-Корт, 76, Керзон-Инн. Искренне ваш, Майкл Карвер».

И это все. Никакого адреса, никакой даты. На почтовой марке стояла литера N. Письмо было получено с первой почтой 11 ноября 1913 года. Так уж повелось с незапамятных времен, что ежеквартальная рента в Керзон-Инн вносилась не по общепринятым числам, а по шотландской традиции. Поэтому День св. Мартина, 11 ноября, был как раз днем оплаты и относительно этого недоумений не возникаю. Но все дело в том, что на Кони-Корт нет такого номера — 76, и в книгах гостиницы не значится такого постояльца, как Майкл Карвер. Мистер Хеммингс принялся за выяснение, но никто из ответственных лиц не смог помочь ему. Привратник, прослуживший на подворье сорок лет, уверял, что за всю свою службу не встречал подобного имени на дверных табличках пансиона. Тогда управляющий обратился к жильцам. Он обошел номера 6, 7 и 8, но безрезультатно.

В старых пансионах обычно оседают самые разнообразные люди. Основную часть номеров занимали офисы странных и незаметных компаний. На дверях у них висели таблички: «Трексел. Производственный синдикат, ЛТД», «col1_0Н.», «Комитет по охране водорослей: Дж. Нэш, секретарь». Было одно крошечное начинающее издательство во главе с молодым человеком, полагающим, что на стихах можно заработать. Кроме того, были частные жильцы, например, как значилось на одной из дверей, «Мистер и миссис Юджин Шелдон». Однако другие были помечены только инициалами: «А.Д.С.», «Ф.Х.С.», причем некоторые из них так и оставались для остальных жильцов всего лишь инициалами, потому что их обладатели никогда не появлялись среди дня. Они выползали по ночам, когда ворота были уже на запоре, и бродили взад-вперед по Эссей-сквер и Кони-Корт, пугливые и неслышные, не глядя друг на друга и не разжимая губ. Управляющий прошелся и по этим личностям, но ни один из этих людей не смог ничего поведать о Майкле Карвере, хотя кое-кто жил в своих комнатах уже по тридцать лет.

Назавтра после Дня св. Мартина как всегда состоялось квартальное заседание общества «Пансион», и озабоченный Хеммингс изложил обстоятельства дела президенту и членам правления. После долгих рассуждений решили принять все как есть. С тех пор в Керзон-Инн стали квартал за кварталом приходить чеки на 20 фунтов с формальным извещением. Ни обратного адреса, ни даты отправления, все с той же литерой N, означающей Северный округ. Дело регулярно представлялось на суд правления, и неизменно выносилось решение: оставить все как есть.

Так продолжалось до Дня св. Мартина 1918 г. Как всегда пришел чек. Однако сопроводительное письмо было несколько иным, а именно:

«Дорогой сэр, прошу вас получить чек на двадцать фунтов в качестве причитающейся вам ренты за истекший квартал сего года, за мои комнаты на Кони-Корт, 76, Керзон-Инн. В моей гостиной большое сырое пятно на потолке, мне кажется, от трещины в крыше. Буду благодарен, если вы немедленно примете меры. Искренне ваш, Майкл Карвер».

Управляющий почувствовал себя полным болваном. Какая протечка крыши может быть в номере, которого нет ни на Кони-Корт, ни во всем подворье! И каким образом правление будет принимать меры к несуществующей крыше! На завтрашнем заседании мистер Хеммингс молча положил письмо на стол: оно говорило само за себя. Президент внимательно прочел его. Затем письмо внимательно прочли десять членов правления. Один из них, бывший стряпчий, предложил сделать запрос в банк мистера Карвера.