Том Худ - Тень призрака

— Бедный Джордж! — проговорил я бессознательно.

Летти подняла голову. Мой тон испугал ее — выражение лица моего не успокоило ее.

— Что это значит? Уж не слыхал ли ты чего? О, Роберт, ради Бога, скажи!

Она встала, подошла ко мне, и положив руку на мою руку, умоляющими глазами смотрела на меня.

— Нет, душа моя, сказал я: — откуда же мне слышать? Мне только невольно припомнились все труды и лишения, которые ему приходится терпеть. Мне напомнил этот холод…

— Какой холод? — спросил Гэрри, тем временем отошедший от окна. — Что это вы толкуете? Этакий вечер, а они — холодно! Лихорадка у вас, что ли?

— Мы оба с Летти почувствовали сию минуту сильный холод. А ты?

— Ничего не чувствовал!.. а мне, кажется, ближе бы — я стоял на три четверти высунувшись из окна.

— Какое сегодня число? — спросил я, еще с минуту подумав, как странно, что этот холод только пронесся по комнате — точно в самом деле повеял прямо с полюса, и находился в связи с замеченным мной сверхъестественным явлением.

— 23-е, отвечал Гэрри, взглянув на номер газеты.

Когда Летти вышла из комнаты, я рассказал Гэрри, что я видел и чувствовал, — и просил его записать число, опасаясь, не случилось ли чего с Джорджем.

— Записать — запишу, сказал он, вынимая памятную книжку — только у вас с Летти или желудки расстроены, или прилив крови к голове — что-нибудь в этом роде.

Я конечно не стал с ним спорить. Летти немного погодя прислала сказать, что ей не совсем здоровится и что она легла в постель. Жена моя вошла и спросила, что случилось.

— Не следовало сидеть с растворенным окном, сказала она. — Вечера хотя и теплые, но ночной воздух иногда вдруг проберет холодом. Во всяком случае, Летти должно быть сильно простудилась: ее знобит.

Я не пускался в объяснения, тем более что Гэрри очевидно склонен был подтрунивать надо мной, за мое суеверие; но позже вечером, оставшись один с женой в нашей комнате, я рассказал ей все, что было, и высказал ей мои опасения. Это ее сильно встревожило, и я почти раскаялся, что сказал ей.

На следующее утро Летти было лучше — и так как никто из нас более не упоминал о случившемся, то вчерашнее происшествие как будто забылось, но с того вечера я постоянно поджидал дурных известий. Наконец предчувствие мое сбылось.

Однажды утром, я только что сходил в столовую к завтраку, как раздался стук в дверь, и Гэрри вошел — против заведенного порядка, потому что он утра проводил у себя в мастерской и заходил к нам обыкновенно только вечером по дороге домой. Он был бледен и взволнован.

— Летти еще нет здесь? — спросил он, и не дождавшись ответа, сделал новый вопрос — какую газету ты получаешь?

— «Daily News», отвечал я — почему ты спрашиваешь?.

— Летти наверное еще не выходила из своей комнаты?

— Нет.

— Слава Богу. Посмотри!

Он вынул из кармана газету и подал мне, указав на коротенький параграф. Я понял в чем дело, как только он спросил о Летти.

Параграф был с заглавием: Несчастный случай с одним из офицеров на «Пионере». — В нем говорилось, что, по известиям полученным в адмиралтействе, экспедиция не отыскала пропавших, но напала на след их. По недостатку запасов ей пришлось воротиться, но командиру хотелось, лишь успеют сделать нужные поправки, опять пойти по найденным следам. Далее говорилось, что «несчастный случай лишил экспедицию одного из лучших офицеров, лейтенанта Мэзона, который упал с ледяной горы и убился до смерти, отправившись на охоту с доктором. Его все любили, и смерть его навеяла тоску на эту горсть бесстрашных исследователей.»

— В «Daily News» слава Богу еще нет, сказал Гэрри, пробежав номер, пока я читал — но тебе надо будет остерегаться, чтоб не попало ей в руки, когда будет напечатано — чего не миновать рано или поздно.

Мы взглянули друг на друга со слезами в глазах.

— Бедный Джордж! бедная Летти! — вздохнули мы.

— Но надо же будет когда-нибудь сказать ей, — проговорил я погодя.

— По неволе, возразил Гэрри — но это убьет ее, если она узнает так вдруг. Где твоя жена?

Она была в детской, но я послал за нею и сообщил ей недобрую весть.

Она старалась подавить свое волнение ради бедной Летти, но слезы текли по ее щекам, несмотря на все ее усилия.

— Как решусь я сказать ей? — повторила она.

— Тише! — произнес Джордж, схватив ее за руку и взглядывая на дверь.

Я обернулся: на пороге стояла Летти, бледная как смерть, с полураскрытыми губами, и тупо глядевшими глазами. Мы не слыхали, как она вошла, и не знали, сколько она слышала из нашего разговора — во всяком случае достаточно, чтобы не нужно было более ничего сообщать ей. Мы все бросились к ней; но она рукой отстранила нас, повернулась и ушла на верх, не сказав ни слова. Жена моя поспешила за ней и нашла ее на коленях подле кровати — без чувств.