Николай Собинин - Пустоши Дажь

Я вынул нож и разделил кусок недоваренной медвежатины на две части. Пока жевал свою пайку, все размышлял, как же мне выбраться из этой передряги. Ничего дельного в голову не шло. А придумать надо было, и срочно. Рано или поздно меня раскусят или этим бандитам просто надоест возиться со мной и меня просто-напросто прирежут. Ладно, будем импровизировать, как всегда. Первый раз что ли?!

Спать я больше не хотел, и чтобы чем-то себя занять, достал из ремонтного набора точильный брусок и принялся править им нож. Как-никак, единственное мое оружие на текущий момент.

Удобный железный нож

Урон 1-10

Тип предмета: обычный

Слегка повышена проникающая способность

М-да,с таким много не навоюешь. Следовательно, мне неплохо бы обзавестись чем-нибудь более подходящим. Только вот откуда это самое «что-нибудь» взять, вот вопрос?

- Сварг, а кто это в углу отдыхает?

Старик, после ужина пребывал в благодушном настроении и зла на меня за мой недавний окрик, кажется, не затаил, поэтому отозвался сразу:

- Покойничек-то? Так то Блуд. Тот еще шаромыжник. Один из лиходеев, бывший. Неделю назад из кладовки мясо спер. Голодный, наверное, был, не иначе. Джун его поймал на этом как-то. Ну и пырнул в живот ножом, да сюда бросил. Две ночи помирал, недотепа.

- А чего ж его отсюда не забирают-то?

- Да нужен он кому, стервь! Я старый, на меня всем плевать, кормят-то и то изподредка, чтоб совсем не околел, а на упокойника теперича и того, подавно всем плевать.

Хм. А ведь идея-то у меня есть. Конечно, заниматься тем, что я собираюсь делать сейчас, мне не особо улыбается, но выхода все равно нет. Да и время свободное нужно куда-то девать. Был бы огонь – я бы зельями занялся, но тут развести его решительно не из чего, да и придут сразу на дым, так что в другой раз.

Для начала я вынул из инвентаря голову Крыжня. Тяжко вздохнув, я принялся срезать с нее плоть. Кожа покойного рейда была сплошь усеяна хитиновыми пластинками и наростами, за исключением только самого лица, которое было вполне человеческим с человеческой же кожей. Так что я срезал ее и принялся соскабливать с костей черепа мясо, выковыривать глазницы, срезать уши и заниматься прочей не самой приятной работой. Через час, когда, как и было обещано Кристой, пришел охранник с обходом, я уже очистил практически всю лицевую часть черепа. Я спрятал все хозяйство в рюкзак, как только вдали замелькало пятно неясного света, и прикинулся спящим. Ну его в дупу, поволокут опять резать, если увидят, что я в норме. Бандит прошел по коридору, подсвечивая себе чадящим факелом, заглянул на секунду внутрь и ушел дальше, чтоб через пару минут пройти обратно. Когда пятно света истаяло вдали, я вновь принялся за дело. К утру, прямо перед тем, как за мной пришли, угловатый, с острыми гранями и шипами череп, совсем не похожий на человеческий, был тщательно очищен и выскоблен. В заключение я наковырял из гниющего трупа несколько горстей трупных червей и личинок мух, щедро засыпав ими черепок, после чего запрятал его под ворох тряпок от лежанки. Эти ребятки доделают за меня то, что я не смог выполнить при помощи ножа. Встав на враз ослабевшие ноги, я вышел из каменного мешка, под прицелом аж двух лучников. Уважают меня, вон, сколько охраны пришло. Целых четверо. Будь я экипирован должным образом, я бы им навалял, скорее всего, а так убьют ни за грош. Так что я вновь отправился на свою персональную Голгофу.

9:43, 19 апреля, 2047 г – пятые сутки после дня «Ч». Пыточная камера в «Пещерах Ренегатов».

В этот раз экзекутором был мой любимый Урюк. Тот пришел с черной повязкой на глазнице, перенесшей ампутацию глаза и замотанной тряпицей правой рукой, лишившейся кисти, и прям горел желанием отыграться за свои увечья на мне. Все повторилось, почти как вчера, с той разницей, что с Урюком было гораздо скучнее, чем со Шрамом. Этот злобный жирдяй, был туп, как пробка, и даже говорить-то толком не умел, только сыпал нелепыми угрозами. Пытал он меня как-то тоже, без фантазии. Он первым делом выткнул мне раскаленным ножом мой левый глаз (отыгрался-таки, гад) из-за чего я потерял сознание первый и единственный раз. Довольно странное ощущение, когда ты чувствуешь, как закипает в глазнице твой собственный глаз. Самому глазу не больно, но это втройне окупается теми ощущениями, которыми щедро тебя наделяет разрывающаяся от боли, обожженная глазница. Упавшее враз здоровье, после того, как меня привели в чувство, включило Стойкость, и я незаметно выдохнул. Так терпеть боль было гораздо комфортнее, да и подросшие «Кремень» с «Живодёром» еще больше снимали нагрузку на психику. Теперь я ощущал себя, словно на приеме у стоматолога, только без применения местной анестезии. Больно естественно, и еще как, но терпеть можно, если сильно постараться. Пока Урюк резал мои пальцы на ногах, я даже принялся подтрунивать над ним.