Петр Волков - Сноходец [СИ]

Я смотрел на сидящую на моих руках голую Дашу, обхватившую меня, как лиана, руками и ногами.

— Не здесь, милый, — шептала она, глядя в мои глаза.

— Хорошо, — наверное я это сказал. Или нет. Уже не помню, потому что до постели был один шаг, а Даша начала опускаться на меня, еще не достигнув кровати.

Её тяжёлый стон был окончанием моих связных мыслей.

Я стал волком и орлом, я стал ураганом и пламени, я стал рекой и деревом. И я Жил, прижимаясь к земле, которая меня принимала внутрь и рождала, истощала и подбадривала, но главное, я любил эту женщину, которая тянулась ко мне изо всех своих сил, охватывая ногами и руками, налетая и отстраняясь. А вокруг били фонтаны энергий, которые я брал, и дарил своей любимой как цветы, миллионы цветов. Она их принимала, и отдавала мне чувство. Чувство что я все могу. Или не так… Что МЫ все можем, потому что без неё я никто…

Когда и как мы заснули не помню.

Утром я проснулся… последним. Даша сидела рядом на кровати уже одетая в дорожное платье и смотрела на меня сверху вниз.

— Вставай, мой герой! — проворковала она.

— Дашенька, как я люблю твой голос. Скажи ещё что нибудь?

— Только голос любишь? — притворно строго спросила… жена.

— Всю. Но голос особенно. И особенно глаза. И особенно губы. И особенно… — я был готов перечислять всю её.

— Подожди, — она приложила пальчик к моим губам. — Расскажешь вечером. И с подробностями. А сейчас нам пора, милый!

Я вынужден был согласиться, и начал подбирать разбросанные по полу предметы одежды.

— Ты вчера был слишком… настойчив, — сказала Даша. Я напрягся. Я кое что знаю знаю про девственниц. Им в первый раз не слишком приятно. Я бы даже сказал, больно им.

— Но мне понравилось, — так, она заигрывает? — Вечером, милый, я ожидаю что ты будешь снова со мной…

Договорить не дали. В дверь постучала Светлана, и, после разрешения войти, вошла сама, а потом вошёл слуга, притащивший воду для умывания и, вторым заходом, завтрак.

— Хорошо что я не успел одеть броню, — думал я, нежно охаживаемый по подбородку острейшим ножом Млада.

Даша и Светлана сидели рядышком на скамейке, и пришивали оторванные с корнем завязки поддоспешника. Досталось и камуфляжной куртке со штанами. Но меньше, все же, современная военная экипировка создается чтобы быть быстро одетой. И снятой.

— Милый, в следующий раз, нам нужно снять две комнаты, — проворковала Даша.

— Это зачем же? — такой вопрос меня не устраивал в корне.

— Ты же видишь, у нас есть мужские и женские дела. Неудобно их делать вместе, — засмеялась в кулачок моя проказница.

— Хорошо, милая. Но эти дела должны быть короткими. Я не переживу долгого расставания, — плагиат, чистой воды. Но именно эту партию я и разыгрывал.

— Вук, а ты знаешь, что ночью у тебя прошли ожоги? — опа, а вот это совсем канон!

Я подпрыгнул на месте, а дед Млад, тихонько матюкнувшись, отдернул нож.

Провёл рукой по лицу — вроде моё, привычное. На голове короткий ежик волос. Тоже шрамов не чувствую. А руки? Кожа обычная, как раньше, до встречи с пиромантом.

— Теперь ты меня разлюбишь? — решил и я чуть поиграть.

Предложение настолько удивило жену, что она перестала шить и смотрела на меня с укором.

— Я полюбила тебя, а не твою внешность. И никогда, слышишь, никогда не говори мне таких вещей!

Сделала! Она меня в который раз сделала как сопливого щенка. Со счетом 100:0. И, наверное, такую жену я хотел всегда. Вспомнился детский стишок. Просто строчка:

— Папа сильный, а мама красивая.

Наверное, я это сказал вслух, потому что дед Млад и Светлана вдруг зарделись, и отвернулись в сторону, а Даша посмотрела мне в глаза:

— Откуда знаешь?

— Что знаю? — тут же ответил я.

— Что у нас будет ребёнок…

Я подвис.

— Дааа?

Я не тупой. Просто я мужик, и у меня ещё не было детей.

Даша все поняла, и засмеялась. За ней засмеялись Светлана и дед Млад.

Ну и ладно. Отвечать на эти вопросы я пока не готов.

В сторону рынка невольников отправились после завтрака. Путь не далекий, минут 15. Здание выглядело как увеличенная гостиница: в виде квадрата с внутренним двором. Только двор велик, метров 50 на 50. Большое здание, хоть и невысокое: два этажа всего. Оно казалось просто стеной вокруг рынка.

Тут было много людей и нелюдей. Они сидели в клетках и загонах парами и десятками, просто стояли, облокотившись о решётки своих узниц. Сотни в клетках, и единицы, идущие с ленивым видом между этими клетками, в сопровождении угодливых продавцов. Нас заметили и оценили. Это было видно по гордому виду маклера, который, хотя и вежливо, но не слишком пригибаясь подошёл к нам, и поинтересовался, чего хотят добрые покупатели.