Дмитрий Гришанин - Угрюмые твари

Пытаюсь развернуться в сторону очередной метнувшейся над краем тени, и в затылке разрывается маленькая бомба.

Я без сил падаю на землю. И с изумлением наблюдаю, как распахнутая пасть летящего на меня слепуна вдруг разлетается на куски, и сама тварь, подхваченная невидимой силой, отлетает в сторону, врезается в бетонную стену платформы и мертвым кулем падает на пол.

Еще успеваю сообразить, что тварь пристрелили в полете. И, судя по убойности выстрела, это работа одного из читерских револьверов Пастуха. А звука выстрела я не услышал из-за чертова набата в ушах.

Отлично! На старика можно положиться. Он заменит меня на посту, и твари не пройдут.

– Пост сдал! – прошипел я, растягивая губы в кошмарной лыбе.

И отключился.

Глава 16, в которой мы снова несем потери и сами себе выбираем западню

Широкий, как шкаф, двухметровый топтун, цокая костяными шпорами, неторопливой рысцой семенил по дороге, легко расталкивая длинными роговыми шипами на плечах изуродованные остовы сгоревших машин. Неожиданно впереди показалась целое авто – черный джип с тонировкой без номеров. Машина на малых оборотах двигалась по дороге навстречу, но, заметив на пути матерую тварь, благоразумно остановилась.

Утробно заурчав, тварь широко осклабилась, демонстрируя полный рот акульих зубов, и рванула к джипу, как к долгожданному подарку на день рождение.

Черное стекло на водительской двери плавно опустилось, из мрака салона высунулась белая, как мел, рука в черном пальто. Сложившиеся щепотью пальцы звонко щелкнули, и почти добежавший до джипа топтун, как подрубленный, грохнулся на асфальт. Из широкой пасти, глаз, носа и ушей твари ручьем хлынула кровь. Топтун забился в болезненных судорогах.

– Не мучай, – донесся изнутри салона лишенный эмоций тихий голос.

И висящая снаружи бледная рука сжалась в кулак, будто комкая невидимую салфетку.

Из щелей роговых пластин спорового мешка твари брызнул кровавый фонтанчик, и отмучившийся топтун затих.

Рука вернулась обратно в салон, джип тронулся с места и тонированное стекло водителя снова начало подниматься.

– Она отыщет след… – донеслось из салона через быстро закрывающуюся щель.

Джип аккуратно объехал мертвую тварь и, поддав газу, умчался по проторенному топтуном пути.

Распахнув глаза, я не сразу понял, где оказался, приняв реальность за продолжение кошмара с угрюмыми тварями. Но от стильных типов в безукоризненно чистых черных пальто не могло так смердеть – так я понял, что проснулся.

Я раскачивался в каком-то вонючем гамаке, плотная ткань которого полностью скрывала окружающий обзор. Боль в затылке снова стала тупой и вполне терпимой, и утих в ушах колокольный звон.

Меня тряхнуло.

– Осторожнее, – раздалось над головой ворчание Стакана.

– Извини, братан, пальцы немеют, – тут же откликнулся тоже в изголовье, но с другой стороны, Гривень.

– У всех немеют, не у тебя одного! – присоединился к беседе Мухомор, удаленный голос которого донесся от ног.

– Ну да, особенно у тебя, – фыркнул Гривень.

– Это, типа, потому что я кваз?

– Извини, братан, – поторопился вмешаться Стакан. – Этот придурок сперва говорит, потом думает.

– Сам ты придурок! – возмутился Гривень.

– Давай не отлынивай! Край повыше поднимай!

– Я, между прочим, только-только после воскрешения – часом, не забыл!

– Млять, братан, да ты задрал каждую минуту про это напоминать! Все в последней драке прилично огребли! Но никто, кроме тебя, не стонет!

– Я не стонал!

– Может, Овечку попросить встать вместо него, – снова встрял Мухомор.

– Да пошел ты!

– Че сказал?!

– Слышь, молодежь! Заткнитесь уже все, и несите молча! – шикнул на спорщиков Пастух, судя по отдаленности голоса шагавший рядом с Мухомором.

Старику перечить никто не посмел, и перепалку, как отрезало.

Воспользовавшись наступившей тишиной, решил обозначить свое пробуждение:

– Парни, а куда вы меня тащите?

– Очухался наконец! – тут же возликовал Гривень.

– Люсьен, Рихтовщик очнулся! – позвал знахаря Пастух.

– Кладите его, – распорядилась подскочившая сбоку подружка Свина.

Мой гамак опустили, и по впившимся в спину краям шпал я догадался, что мы снова внутри тоннеля.

Непроницаемые края разлетелись в стороны, и в свете факелов я увидел сгрудившийся надо мной отряд.

– Как самочувствие? Сам идти можешь? – засыпала вопросами Люсьен и, не позволив ответить, тут же распорядилась: – Ребята, помогите ему встать.