Дмитрий Гришанин - Угрюмые твари

– Нашел, блин, время для шуток! Ты посмотри на него, он же еле на ногах стоит!

– А я че могу, ежели…

Я нырнул в арочный вход боковой пещеры, и голоса в тоннеле тут же, как отрезало.

В мерцающем свете факела затаившихся слепунов заметил далеко не сразу. Добрую минуту впустую шарахался по пещере, и уже начал нервничать, что не успею сделать задуманное. До окончания действия Дара осталось всего полминуты, когда резко повернувшись на месте, я вдруг заметил какое-то движение на стене.

Сделав пару шагов в сторону, разглядел укрытие и сидящего в нем слепуна. Нас разделяли считанные метры, промахнуться с такой дистанции было невозможно. Вскинул винтовку и практически в упор пристрелил тварь.

Остальные трое, почуяв смерть собрата, дружно засуетились. В меня снова посыпались кислотные нити, но доживающий последние секунды Дар все их, к счастью, нейтрализовал. Я же спокойно навелся на очередную раскрывшую себя цель и прострелил слепуну башку.

Два последних противника, сообразив, что на дистанции достать меня не получится, дружно ринулись в отчаянную рукопашку. Будь я в нормальной физической форме, запросто бы отмахался Шпорой даже от троих таких шустриков. Но я весь был в порезах и укусах, да еще не до конца оправился от болезненного начала отката и изрядно притормаживал… Короче, моя Шпора просвистела мимо цели. Твари же дружными ударами хвостов подсекли мне обе ноги и, опрокинув на землю, заскочили на спину.

Еще через секунду два раскаленных гвоздя вонзились мне в затылок. И я потерял сознание…

Очнулся от резкого запаха нашатыря.

– Придурок ты, Рихтовщик, – проворчала Люсьен, убирая ватку от носа. – Вот нахрена было так рисковать? Зачем полез в одиночку?

Первым мне бросился в глаза факел из поручня. Он ровно горел в двух метрах надо мной, вбитый свободным концом в земляную стену пещеры.

– Да их расстрелять, думал, как в тире. Не ждал, что бросятся.

– Думал… Не ждал … – передразнила знахарка. – Неужели нельзя было просто попросить Свина подстраховать? Хорошо, я уговорила его пойти глянуть, как там у тебя дела… Он, ведь, в последнюю секунду успел прибить гадов. Еще б чуть-чуть, и не лечить мне бы тебя пришлось, а снова воскрешать.

– Ну… спасибо ему передай.

– Вот сам и передай, – фыркнула Люсьен.

– А че здесь так как холодно-то? И, вообще, где мы?

– В той же пещере, где тебе черепушку вскрыли.

– Что значит вскрыли?

– То и значит. Затылочную кость хвостовыми шипами слепуны тебе пробили. В миллиметрах от мозга остановились, когда Свин их с тебя сорвал… А холодно тебе, потому что в трусах одних лежишь.

– Как в трусах? Почему?

– Потому что через одежду раны обрабатывать неудобно… Хлебни-ка, – она поднесла к моим губам горлышко фляжки.

И я послушно сделал несколько глотков живца.

– А у тебя все тело было будь здоров перепахано, – продолжила Люсьен, – будто в молотилку попал. Вот и попросила ребят раздеть тебя… Кстати, можешь потихоньку вставать и одеваться, с твоим лечением я закончила.

– Ой е-оо!.. – на резкое движение тело отреагировало протестующей болью, особенно сильной в области затылка. Невольно схватившись за него рукой, нащупал на голове тугую бинтовую повязку.

Когда сел, обнаружил под собой расстеленный на земляном полу плащ. Остальная одежда ворохом тряпья лежала у меня в ногах.

Ноги «украшало» неимоверное количество залитых йодом шрамов, на руках и остальном теле тоже имелись обработанные йодом ссадины, но не глубокие и не требующие применения нитки с иголкой, еще везде в изобилии пестрели радужные пятна синяков.

– Че, налюбовался на себе, – хмыкнула Люсьен. – Ну давай уже одевайся. Одного тебя все ждут.

– А где все-то? – спросил, натягивая брюки.

– В тоннеле трофеи из споровиков тварей добывают. И как это ты один смог такую прорву слепунов положить?

– Повезло.

– Ну-ну, везунчик… Значит так, следующие два часа о бое забудь. Ни стрельбы, ни рубки!

– Угу, буду прятаться и бояться, – хмыкнул я.

– Я не шучу, у тебя две дырки в башке, дай им спокойно зарасти.

– Да понял я, понял.

Одевшись, в конце зашнуровал на ногах ботинки и, встряхнув, накинул на плечи плащ.

– Забирай свой факел, и пошли, – распорядилась Люсьен, и первой направилась в сторону выхода.

Неторопливо заковыляв следом, я вытащил из кармана плаща чудом уцелевшую, помятую и исцарапанную, но целую банку, тихонечко вскрыл и душевно забулькал в одно жало старым добрым нефильтрованным.