Альберт Беренцев - Эльфицид - Служба

Четвертое. Собрать с оставшихся в Риаберре игроков полный фидбек, сегодня утром он должен быть у меня на столе. Стоит ли напоминать, что опрашивать игроков нужно не поднимая лишнего шума и лучше непосредственно в самой игре? Я сейчас вызову к тебе Карсона, объяснишь ему задачу.

Пятое. На случай если случится невозможное, и Риаберра все–таки начнет полностью падать — собрать всех игроков к Эазиме, объявите какой–нибудь эвент, например, в Эазиме больше всего квантовых связей, и там сервер наиболее устойчив. Так что если игроки соберутся там — вероятность обрушения сервера понизится.

— Но, босс, я же безопасник, почему я должен… — взмолился Чед, чувствуя как у него вскипают мозги.

— Плевать. Созови видеоконференцию и раздай всем задачи от моего имени. Я даю тебе такие полномочия на ближайшие сутки. Считай, что это твой звездный час перед падением в бездну позора и увольнения, Чед.

— А вы чем будете заниматься, босс? — спросила Робель.

— А я буду говорить с серьезными людьми, о самом существовании которых вам лучше не знать, Робель. Тут заваривается серьезная каша, и речь идет на самом деле совсем не о видеоиграх или квантовых серверах. Все гораздо хуже. Вы не сознаете реальное значение Риаберры, это не просто провинция в виртуальном мире. Ладно, мне надо сходить за жижей для вейпа, так что пока. Я буду в офисе лично сегодня днем. Надеюсь, вы тут же ошарашите меня хорошими новостями.

Третья Эльфийская Империя, Генерал–губернаторство Риаберра, Северная Четверть, монастырь Ухт–Асгхар

Астер ничего не ела уже два дня и надеялась, что скоро умрет от голода. Разумеется, это было глупо, с ее уровнем выносливости пройдет еще дней шесть, прежде чем у Сагир–Астер начнут снижаться хитпойнты, а убьет ее голод не раньше, чем через девять дней. Но даже тогда ей вряд ли дадут уйти из жизни, ведь монастырские целительницы знают заклинание кормления маной, и Астер не сомневалась, что они применят к ней это заклинание, не требовавшие согласия от самого объекта кормления, как только Астер совсем ослабеет.

Но пока что время для этого еще не пришло, и ее не кормили маной насильно, просто орчиха–рабыня приносила Астер раз в день воду и еду — айран, джабнах и кашу из тэфа. Но Сагир–Астер не прикасалась к еде, только пила воду. Вчерашние нетронутые айран и кашу орчиха уносила каждое утро, чтобы отдать рабам, а не портившийся джабнах оставался на тарелке рядом с постелью Астер. Сейчас в тарелке лежало уже три джабнаха, и только благодаря этому Астер с трудом могла осознать, что находится здесь уже третий день.

Еще ей вчера принесли малюсенькую плошку толченых колки, и так Астер поняла, что ее пытаются лечить от горя и тоски. Но это было глупо, та тоска, которую она познала, была неизлечима, и никакие наркотики не могли бы здесь помочь, даже колки.

Сагир–Астер лежала на постели из черного камня в тесной келье, в заброшенной части монастырского лазарета. Во время последней эпидемии чумы эта часть лазарета предназначалась для заразившихся. Заболевших тогда было так много, что в такой маленькой келье их могло лежать несколько десятков. Не то, чтобы чуму можно было лечить, скорее больных людей и эльфов держали здесь просто, чтобы изолировать их от здоровых. Почти все узники лазарета тогда умерли.

Раньше Сагир–Астер испугалась бы лежать совсем одна в таком страшном месте, но теперь она не чувствовала ничего кроме пустоты. Не было никакой чумы. И умерших тоже не было. И ее самой тоже нет. Даже если она уморит себя голодом, то все равно возродится потом со стертой памятью, и все повторится сначала. Смысл исчез из мира, душа Астер была изнасилована страшным откровением.

Поэтому Астер просто лежала и смотрела на потолок из черного камня, пока ее мрачные думы не прервали крики орчихи–рабыни из коридора.

— Мой господин, аббатиса не велела…

— С дороги, зеленое дерьмо!

Дверь помещения вдруг оглушительно затрещала и слетела с петель, вместе с сорванной дверью в келью влетела орчиха. Рабыня, подброшенная мощным заклинанием, пролетела через всю келью и, ударившись спиной о каменную стену, завизжала и повалилась на пол.

В келью через проем, где только что была дверь, стремительно вошел юноша. Молодой человек был одет во все серое, его голова была гладко выбрита, глаза юноши сверкали гневом, а в правой руке клубился файрболл.

— Клянусь Тремя Сестрами, если ты сейчас же не уберешься, я приготовлю из тебя жареную орчатину. Пошла вон! — закричал юноша рабыне. Орчиха сочла необходимым повиноваться и ползком покинула келью.