Игорь Чиркунов - Проект Икар. Альфа-тест

Уже не удивляясь, поднял глаза. Сияющая Анахита, внешне спокойный Руслав. Конечно, ну куда я от них! Эх — х–х…

— Помогло?

— Еще бы! Я продвинулась в цепочке, подняла лекарский уровень. Все благодаря тебе!

Как же, черт побери, приятно смотреть в сияющие глаза девушки, зная, что именно благодаря мне они лучатся счастьем! На минуту я потерялся в ее глазах. Пропала таверна, стих окружающий гвалт и шум, отошли на второй план или вообще пропали все напасти и проблемы. Даже Рус словно переехал куда — то на границу восприятия. Не пропал, конечно. Я погрузился умиротворенно — блаженное состояние. И вдруг, на совсем краткий миг, вместо Анахиты я увидел совсем другую женщину, так отчетливо, так явно…

— Феникс? Да ты меня совсем не слушаешь! Сидишь здесь с улыбкой идиота… А я, между прочим, теперь могу лечить весьма сложные болезни…

Я, будто вынырнув из блаженного океана, резко вдохнул холодного воздуха. Водопадом обрушился шум забегаловки, такой громкий. Вспомнил, что отведенное мне в ФанВирте время заканчивается. Вспомнил, что остались «незакрытые» планы. Змеей вползла в сознание подлая мыслишка, что вот так вот просто профукал возможность обзавестись необходимой снарягой, сильно бы облегчившей мне жизнь. Мысленно поморщился оттого, что и сегодня ни одной строчки не добавил к Вики. А потом внезапно в сердце уколола тоска, ведь сидящая напротив девушка только похожа на другую.

— Ладно ребята, уже поздно, а мне завтра на работу вставать…

— О, Феникс, ты нашел работу? А что за работа, расскажи. Травником?

— Нет, Аня, он говорит про работу в реале, так ведь? — поскучневшим голосом произнес Рус.

— Ну да. Нужно как — то оплачивать свое пребывание здесь, — я обвел рукой пространство вокруг. Теперь только в следующую пятницу сможете рассчитывать на травника Феникса. А пока — пока.

Я встал, пожал руку Русу, легонько, самыми пальцами сжал протянутую лапку эльфийки и направился к выходу.

Мотор облегченно затих, погасли приборы, заткнулось радио. Позади сумасшедшие пробки вечернего мегаполиса, я почти дома: пятьдесят метров асфальта, три ступеньки, две двери и лифт. Эх, когда брал ипотеку, надо было выбирать дом с подземной стоянкой, но тогда, пять лет назад, это не казалось таким уж критичным, зато лишние годы кредитной кабалы… Кто ж знал, что ценности так могут поменяться! Это еще хорошо, что у нашего дома своя парковка со шлагбаумами. Саня из моего отдела периодически рассказывает, как вечером нарезает круги по кварталу в поисках, где бы приткнуться, чтобы наутро не забирать машину со штрафстоянки. Как — то раз он в шутку сказал: «Надо инвалидский знак прицепить и спокойно бросать машину на местах для инвалидов». Но потом заметил меня и смутился. Посоветовал ему так не шутить, а то наверху кто — нибудь услышит, и получишь эту наклейку с полным на то основанием, но вот будешь ли рад?

Рывком достаю себя из машины, утверждаюсь на ногах. Тяжело опираясь на трость, дохожу до подъезда. Охранник, он же вахтер, он же консьерж, Фарид открыл дверь — увидел меня в камере и вышел из своей каморки. Делать этого он не обязан, но который раз убеждаюсь, что в восточных людях уважения к старшим больше, чем в нас, славянах.

— Привет Фарид, как жизнь?

— Здравствуйте, — ну никак не отучу от обращения на «вы», ведь он только на пять лет меня моложе, — спасибо, хорошо. Как у вас?

— Терпимо, Фарид, терпимо. Как супруга? — знаю, что жена у него на сносях.

— Со дня на день уже, вот ждем…

Надо будет подарить ему что — нибудь для ребенка, в понедельник обязательно закажу по интернету.

Лифт. Дверь. Дом.

В квартире убрано: домохозяйка, приходящая раз в неделю, — четвертая из существенных статей моих расходов, но того стоит: убирает, стирает, гладит.

Неделька выдалась та еще, нервишки помотали мне знатно. И как вишенка на торте — сегодня, уже после обеда, пришло известие о том, что поставщики собираются перенести сроки. Не успевают они! В итоге проторчал на работе почти до девяти вечера, но разгребся. Зато дорога заняла меньше часа, пробки к этому времени рассасываются. В общем, состояние — убить бы кого — нибудь. Задержал взгляд на коконе. А не нарушить ли свое устоявшееся расписание и не зайти ли в игру на часок — другой? Мне срочно нужно было выплеснуть пар и расслабиться.

Как же остро захотелось полета! Просто окунуться в поток, почувствовать его на своих крыльях; ощутить, как он держит меня, как перебирает маховые перья, холодит грудь. Встретить лицом набегающий воздух, услышать его свист в выступающих деталях экипировки. Как жалко, что нахожусь не в Инкубаторе! Сейчас бы вышел на край Ласточкина обрыва, до которого от Общего дома было не более пяти минут неспешной ходьбы, встал на нагретую солнцем Стартовую плиту, вытертую нашими лапами за тысячи стартов. От нее вниз обрывается каменистый крутой склон, имеющий в своей груди редкие ласточкины гнезда, за которые и получил название. Где — то далеко — далеко внизу, не менее километра, склон плавно переходит в неширокое и такое же каменистое плато, прорезаемое узким ручьем и зажатое с двух сторон горами. В лицо дует долинный бриз, ровный, постоянный, направленный точно в склон: за счет конфигурации долины и самого склона ветер никогда не косил. Долина плохо прогревается, и поэтому термическая активность не добавляет турбуленции — идеальное место для учебных полетов в динамике. Опытные же икары, уже уверенно стоявшие на крыле, часто использовали динамик Ласточкиного обрыва для неспешных, расслабленных полетов, когда нет учебной или другой какой задачи. Можно медленно парить в относительно спокойных условиях стабильного восходящего потока, в то же время достаточно сильного, чтобы не «выживать», боясь провалиться ниже границы формирования динамика или его внезапного «выключения» (что нередко бывает в обычных горах) и затем подниматься снизу на километровую высоту. Я частенько использовал это место: поэкспериментировать, попробовать что — то новое, какую — то фигуру пилотажа, например.