Харитон Мамбурин - Посадка в лужу

За спиной тихо щелкнула собираемая конструкция.

В следующий миг я обернулся, чтобы увидеть спину Митсуруги и…

…глаза Переяславы, снявшей с них маскировку. Две бездны многовариативного бытия, способные надругаться над картиной мира любого разумного существа.

Я не удержался, чтобы не подмигнуть дриаде, перед применением «Пути Ветра»…

Вынимая из инвентаря и просто роняя страшный, гнутый, черный канделябр…

И быстро собирая три золотых пирамидки с трех черных постаментов, стоящих внутри черного здания.

Теперь осталось лишь обернуться, пряча в инвентаре пирамидки, не пригодившуюся цепную конструкцию с десятью неразрушимыми книгами, нагнуться за канделябром…

…и весело оскалиться, глядя в квадратные глаза золотого архимага Нихона, испуганно отскочившую от зазвеневшего канделябра.

— Сюрприз!

— Соломон?!

— Может быть, — пожал я плечами, глядя на Переяславу, присевшую на отключившуюся Митсуруги.

Ситуация складывалась забавная. От моего «воровства» пирамидок (не забыть посмотреть, что это за фигня), обе девушки впали в шок до такой степени, что дриада забыла навести маскировку обратно. Как итог — Ай посмотрела ей в глаза… и благополучно вырубилась, оставив нас наедине. И вот мы с дриадой сидели в черной-черной комнате черного подземелья внутри черной пещеры с черным морем…

…и я понятия не имел, что говорить. Ну да, я подозревал, что моя бывшая подруга, видя, что близка к цели, постарается расправиться с выжившими, так я это не один делал! Не особо скрывающийся от меня Бенедикт, тихо преследующий нас под потолком, как бы намекал, что следует бдить. Как это сделать лучше всего? Да просто первым утащить то, зачем Митсуруги сюда заявилась! Нет, не совсем… а «взять поносить» — ровно до момента, пока мы не окажемся в Срединном Мире.

Но фокус с глазками я не предполагал. Магический удар в спину от самой розововолосой — да, потому и повесил защиту. А тут такое…

— Может быть… — задумчиво произнесла худенькая девушка с кожей, напоминающей коричневую кору дерева, пристально разглядывая меня двумя сияющими безднами, что у нее были вместо глаз, — …я, наверное, приму такой ответ. А то «да» … это, знаешь ли, чревато. Я существо подневольное, обязано выполнять приказы. А они были даны… на случай, если я что-то увижу или узнаю.

— А твое состояние лечится? Не узнавала? — полюбопытствовал я, присаживаясь на небольшой порожек возле постамента и раскуривая трубку.

— Только небытием, — почти равнодушно пожала Переяслава плечами, — Я буду не против, а даже за. Рабство, знаешь ли, совершенно не блокирует способность думать и наблюдать. А я видела достаточно, чтобы понять простую вещь — мир для бессмертных лишь игрушка.

— Игрушка? — хмыкнул я, — По-моему, они все смертельно серьезны.

— Вы как пьяные капризные дети, — покачала головой дриада, — Придумываете себе цели, создаете алтарь, приносите на него жертвы. Совершенно не задумываясь о том, что это стоит другим. Хотя… наверное, я неверно выразилась, Кирн Джаргак. Вы бессмертны, но пьете чужие жизни, разрушая чужие песочные замки, дабы придать собственному существованию краски и смысл. Как вампиры. Какой смысл существовать в песочнице, зная, что с каждым днем ваше равнодушие растет вместе с силой?

— Мы все равно все сломаем? — усмехнулся я.

— Именно, — кивнула дриада, вставая с тушки Митсуруги, которой вздумалось немного освободить желудок, — Ты сам этому живой пример. Кстати, как ты вообще…?

— …дошел до жизни такой? — закончил я за нее. После кивка дриады, вспомнившей, что пора тушить свои глаза, я протянул, — Да все просто. Понимаешь, когда ты выскальзываешь из сложной ситуации, то… в глазах окружающих ничего не меняется. Особенно, если окружающие тебя разумные чем-то объединены. Стадное чувство, понимаешь? Зато если бить в ответ — бить страшно, наотмашь, не считаясь ни с чем… это вызовёт совершенно другой отклик. Другую репутацию.

— Страх, — вздохнула дриада, — А так как твои противники бессмертны и их чувство страха притуплено — ты задевал еще и смертных.

— Не специально, — повинился я, — Но времени и ресурсов на проработку планов, увы, не было.

— Значит, можно крушить и ломать? Жертвовать невинными? — дух наклонила голову набок, с любопытством рассматривая меня.

— Если ты ищешь во мне социальную ответственность, — хмуро пробурчал я, — То не найдешь, пока не покажешь мне мой социум. Моих людей. Мою страну. Хотя бы — мой мир. Мне не за что любить и ценить жителей Пана настолько, чтобы я отринул свои планы ради их благополучия.