Харитон Мамбурин - Посадка в лужу

Спонсором большей части плоти выступила Лала Всёпропало по прозвищу «Козырь».

Трикстер погибла.

Горевать по этому поводу никто не стал, даже когда дела у народа пошли на поправку. Да и кому было плакать? Митсуруги, похлопав свежевыращенными, спустя сутки, глазами, самокритично признала, что самая большая заслуга Козыря состояла в том, что ее останки пошли на восстановление Абракадавра, но извиняться за свой выбор «разведчика» даже не подумала. В принципе я ее понимал — как раз Ай больше всего и пострадала от нытья трикстера, но все равно было как то не по себе. Пусть Всёпропала была дурной как мартовская кошка, но таким условиям возрождения не возрадуешься. Выбраться-то она выберется, возможно, даже сразу, если Система возродит ее вне подземелья, но потом — только использовать Зов.

Оплавленный и погнутый канделябр я сунул себе назад в инвентарь. При взгляде на него приходилось переживать нешуточные приступы суеверия, пробивавшие меня даже сквозь «Отрешенность», но рассуждать нужно было рационально — если эта тяжелая фигня столько раз сработала там, где нужна была тяжелая фигня, то это совсем не повод ее мистифицировать.

В течение следующих двух недель мы аккуратно и осторожно шли на нижние этажи подземелья, старательно исследуя каждый закоулок в поисках затаившихся врагов и ловушек. И того и другого было более чем достаточно, но враги были представлены исключительно в мертвом состоянии. Спонсором их состояния выступал Умный Еж — как оказалось, он не поленился превратить всю зеленую массу листьев в исключительно мелкую пыль, которая не только отравила и засорила организмы сидящих в засаде монстров, но еще и здорово попортила механизмы и детекторы ловушек.

Мы медленно ползли вперед, по дороге обирая сундуки с магическим барахлом. Места теперь было… много, хоть это никого и не радовало. На большую шкатулку, содержащую в себе возобновляемый запас косметики Митсуруги смотрела с подозрением, но впарить его кому-нибудь из нас так и не решилась. Вообще, с места гибели Лалы, я стал индифферентно относиться к этим «призам», даже не пытаясь понять или рассмотреть, что там Ай сует каждому из нас. Монета получена? Можно идти дальше.

Последних пяти этажей не было. Был лабиринт из лестниц, нависающих над крупным озером бурлящей магмы. Рассмотреть конец лабиринта мы могли легко — это было небольшое черное здание, расположившееся на черном постаменте, вырастающим из этой самой магмы, до которого идти было совсем не близко. Полететь, увы, не получилось — всё, что высовывалось за перила лестниц, тут же получало очень крепкий удар электричеством от близлежащей лестницы. Проверить это довелось мне… как и сидеть потом полчаса, ошеломленно мотая головой и приходя в себя. Молнии били крепко и часто. Пришлось медленно и печально идти, часто останавливаясь и рассматривая, куда ведет тот или иной каскад лестниц.

Чертов трехмерный подземный мир. Хочу домой, туда, где почти все происходит на уровне глаз.

Развязка близилась — это уже было кристально ясно. Лестницы, переходы, конечное здание — идти оттуда было некуда. Опасности уже были позади… и мысль об этом заставляла быть готовым к любой пакости! Там, где заканчивались опасности этого мира, начинались куда более страшные и непредсказуемые, что исходили от бессмертных. Идя впереди всей компании и продолжая исполнять свой долг «танка», я мысленно готовил подготовленную конструкцию из немного доработанных мной цепочек.

— Стоп, я пойду первой, — приказала Митсуруги. Ее пальцы шевелились, сплетая заклинание за заклинанием, — Акахиро, ты замыкаешь. Если что — кричи!

Пришлось уступать место. Теперь впереди шли дриада и архимаг, за ними плелся я, а замыкали процессию подгоревший некромант и молчаливый шиноби. До небольшого здания, выполненного из «таграй хокку», оставалось менее ста метров ступенек.

Всё случилось не просто быстро, а молниеносно.

Митсуруги Ай издала странный крик, и они с Переяславой начали оборачиваться. Я тоже обернулся, чтобы увидеть, как Акахиро Рю, мигающий красным статусом клятвопреступника, в прыжке окутывает Умного Ежа десятками вылетающих из рукавов шиноби белых лент, с изображенными на них иероглифами. В обоих Бессов, вылетевших за пределы перил, били молнии — быстро, страшно, много, превращая тело нихонца в пыль, но почти никак не воздействуя на ленты. От Абракадавра летели клочья плоти, но рассматривать это я не стал.