Артем Каменистый - Фастфуд

С оставшимися работать куда проще. Знай себе вали одного за другим, да следи, чтобы первыми падали те, которые рылами разворачиваются. Повезло, что не пожадничал, разорился на стрелы. Потратить пришлось немало и, увы, не все получится собрать после завершения схватки. В такой тесноте многие ломаются, а чинить их ремонтными марками нельзя.

Ну да ничего. Трофеев намечается столько, что тысячу новых купит и не обеднеет.

Если доберётся до нового торговца.

* * *

Грешник не любитель живописи, но в картинных галереях бывать доводилось. В том числе в российской Третьяковке, что в Москве.

Именно там чем-то запала в душу работа Верещагина «Апофеоз войны». Пустыня, ужасающий холм, отсыпанный из человеческих черепов, да вороны, кружащие в небе и сидящие на останках. Причём одна из чёрных птиц расположилась на вершине, победно расправив крылья.

Капризка сейчас чем-то походила на ту самую ворону. Руки судорожно разведены в стороны, потому что последнее время она только и делала, что ими размахивала, привлекая тварей. Теперь не опускаются. И под ней тоже располагается холм, только не из человеческих черепов, а из тёмных туш крокодилов с вкраплениями оранжевых контейнеров. Не меньше четырёх десятков дохлых тварей сбились под скалой в почти монолитную массу, и ещё приблизительно столько же разбросаны по округе.

Уставившись на приближающегося Грешника, девушка возбуждённо спросила:

— Где остальные?! Что с ними?! Ты ведь из группы Аарона, да?!

Грешник неторопливо стянул шлем, вытер испарину со лба, уставился на резко побледневшую девушку с самой благодушной улыбкой и покачал головой:

— Нет, я сам по себе.

— Ах ты козёл! — воскликнула Капризка, наводя арбалет.

Так разволновалась, что совершенно позабыла про беду с боеприпасами. Ни одного болта не осталось, а если где-то и завалялся, так ведь его ещё зарядить надо и взвести механизм.

Поэтому Грешник ничуть не заволновался и таким же спокойным голосом потребовал:

— Хороший у тебя арбалет. Мне нравится. Бросай его.

— Сдохни! Урод!

Взявшись за лук, Грешник вежливо поинтересовался:

— Какую ногу тебе, для начала, прострелить: левую или правую?

— Что тебе от меня надо, подонок?!

— Я ведь сказал: бросай арбалет.

— Завалить меня хочешь, да?! Так чего тянешь, тварь! Давай! Убивай!

— Не то, чтобы сильно хочу… Я по натуре человек добрый, и потому предлагаю тебе выбор: отвечаешь на мои вопросы и живёшь. Или не отвечаешь, и умираешь. Как тебе моё великодушное предложение?

— Совсем за дуру меня держишь?! Всё равно ведь завалишь! Ну?! Чего ждёшь?! Давай! Убивай!

Грешник покачал головой:

— Умей ты думать так же хорошо, как визжать, быть тебе нобелевским лауреатом. Ну ладно, допустим, убью я тебя. И что дальше? Какой смысл?

Капризка истерично хохотнула:

— Да ты вообще тупой! До сих пор не понял, зачем здесь убивают?!

— Не угадала, прекрасно понимаю. Вопрос в другом: что я за тебя получу? Лишний контейнер, или даже пару? Да ты посмотри вокруг, их здесь под сотню раскидано. Я умею зарабатывать, и то, что с тебя достанется, погоды не сделает. А вот ты, если выживешь, расскажешь своим, что я держу слово. Это называется репутация. И такая репутация может пригодиться, если снова с вашими столкнусь. Плюс информация не помешает. Ты ведь знаешь то, что я знать не могу, а знание лишним не бывает. И да, твой арбалет мне тоже пригодится. Бросай его осторожно, не поцарапай.

Поколебавшись, Капризка кивнула и нервно, но уже без истеричной агрессии, произнесла:

— Ладно, сделаю вид, что поверила. Один вопрос. Один чёртов вопрос задаёшь. И потом меня отпускаешь.

— Три вопроса, — жёстко заявил Грешник, которого происходящее начало раздражать.

Время идёт, а толку нет.

Девушка покачала головой:

— Я сказала один, значит один.

— А я сказал три, и это значит, что вопросов именно три, — сказал Грешник и, вскинув лук, вбил стрелу чуть выше правого колена.

Девушка до этого едва держалась на крохотном каменном выступе, где ступни с трудом помещались. Простреленная нога непроизвольно подогнулась, с гневно-болезненным воплем Капризка рухнула на груду крокодильих туш.

— Козёл! Урод! Тварь! Гнида! Подонок! Тупой сифилитик! Дерьмо собачье!

Грешник наложил на тетиву новую стрелу и с неизменным спокойствием повторил:

— Три вопроса. Ты отвечаешь на три вопроса. Мы договорились, или у тебя остались возражения?

— Да иди ты в жопу, урода кусок! Два вопроса! Два!