Андрей Родионов - Послушник

А я-то наивно думал, что мои интимные встречи с красоткой — тайна.

— Что же делать? — растерянно вопрошаю я.

— Не знаю, — скороговоркой бормочет Леон, — но учти, добрый десяток свидетелей видел, как ты раз за разом исчезаешь с ней в том лесочке. Все готовы поклясться перед святым отцом на Библии!

— Но мы только собирали лекарственные травы, — мямлю я в замешательстве, невольно поправляюсь: — То есть мы не просто так, а попутно еще и ромашку рвали, корень одуванчика, кору дуба...

— Ты даже меня не убедил, — кривится Леон. — Учти, ни одной твоей отговорке не поверят, за тебя уже все решили. Да и Шарлю так удобнее.

— А при чем здесь Безнар? — удивляюсь я. Леон сочувственно качает косматой головой:

— Вот ведь простота, а еще грамотный! Жанетт раньше была подружкой Шарля, а потом ему поднадоела. Выдаст ее за тебя замуж, даст небольшое приданое, та и перестанет закатывать ему скандалы. Ну, мне пора.

Бросив по сторонам тревожный взгляд, Леон исчезает неслышной тенью. Легкий ветерок уносит в сторону крепкий запах пота, я опускаюсь было на скамейку, тут же встаю и начинаю прохаживаться взад-вперед. Вот тебе бабушка и Юрьев день! Вот что подсознательно тревожило меня с самого утра: все эти необычные косые взгляды, подмигивания в мою сторону, ухмылки одной половиной рта, взгляды в спину. Они все знали! Все знали, и хоть бы одна собака предупредила. Я так и не стал для них своим, вот в чем дело.

Я лечу их, порой спасаю от смерти, но для них я — чужой. Вот оженить меня на Жанетт — другое дело, для этого я сгожусь. А отец Антуан, змея подколодная, ведь видел меня сегодня, мог хотя бы намекнуть. Я-то думал, что нравлюсь ему.

Жанетт — смазливая вертлявая девица, дочка местного кузнеца дядюшки Жуйе. Он выше меня на голову и шире раза в два, а по характеру — кремень. Такой если что в голову вобьет, нипочем не передумает. В кузне я и познакомился с Жанетт, пока заказывал ее папаше пару инструментов. Она вполне привлекательная девушка, с такой хорошо проводить время, но жениться — боже упаси. Для женитьбы требуется нечто большее, чем физическое влечение, имя этому чему-то — любовь.

Этот день начался необычно, необычно и завершился. Известие о предстоящей женитьбе стало неким толчком, я вдруг осознал, что все происходящее вокруг — вовсе не шутка. Мы с этими людьми разные, как кошки и собаки, может быть. Они плоть от плоти мира быстрого насилия и жестоких убийств, я же из мира мягкого, с теплым беззащитным брюшком. Если у нас человеку не нравится кто-то, он в лучшем случае даст в ухо, здесь же — убьет.

Суды тут далеко и только для знатных, остальные привыкли брать правосудие в свои руки. Суд Линча изобрели вовсе не американцы, заморские переселенцы вывезли эту добрую традицию из матушки Европы. Что со мной сделают разбойники, если я откажусь жениться на дочери кузнеца? Принудят силой, это очевидно. Этот мир пытается подмять, переделать меня под себя. Если я не буду сопротивляться, меня заставят пустить здесь корни, а пройдет еще пара лет, и я стану таким же, как они. Я с безразличием буду следить за пытками... Нет!

Выход один: уходить, и уходить немедленно, пока я не передумал по извечной человеческой привычке ко всему приспосабливаться и не начал уговаривать сам себя. Мол, здесь не так уж и плохо, а вот дальше может быть хуже.

— Хуже — не будет! — громко сказал я вслух. Нет, можно, конечно, остаться с повстанцами, жениться на Жанетт, там дети пойдут, а детей я люблю... А надоест семья, так по принятому здесь обычаю незаметно смоюсь в какой-нибудь другой город или иную страну... Есть один маленький нюанс: ненавижу когда меня принуждают! Я вскинул голову, как норовистый жеребец, сжал зубы так, что аж заскрипели. Всю жизнь мы находимся под гнетом: детский сад, школа, армия, затем работа с вечно недовольным начальством. Неужели я распрощался со всем этим за тем лишь, чтобы меня и здесь шпыняли все, кому лень? Шарль Безнар и дядюшка Жуйе, отец Антуан и мэтр Трюшо...

— Хватит, — твердо сказал я, — отныне сам буду себе хозяином. Только надо определиться, куда идти. Не хочу больше жить на оккупированной территории, неуютно здесь, а я — человек мирный.

Я в который раз задумался. На севере — Англия, там сейчас неспокойно. Всякие бурления происходят, поскольку юному королю всего четыре года, и отсюда разные сладкие мысли местным графам и баронам в буйны головы лезут. Опять же, сосед, Шотландское королевство, реванша жаждет... Нет, в Англию — не пойду. Языка не знаю.