Андрей Родионов - Послушник

— Разыграем на пальцах? — азартно предлагает Лягушачий Рот.

— Давай, — фыркает Хорек.

— Не надо меня убивать, — заламываю я руки. — Я всего лишь мирный лекарь. Меня заставили, я не виноват!

— Хватит кричать, — морщится Хорек. — Жил трусом, так хоть умри, как мужчина!

Но я вовсе не собираюсь умирать, рано мне еще. В планах у меня полюбоваться окончательной победой французского оружия, а затем вдоволь намахаться шелковым платочком, когда последнего английского солдата пинками загонят в трюм, а последний корабль возьмет курс на белые скалы Дувра.

А потому я буду бороться за исполнение желаний. Разумеется, и речи не идет о том, чтобы сойтись в фехтовании с тремя опытными мастерами смертоубийств, мне поможет только хитрость. Убежденные в явной моей безобидности, на какую-то пару секунд убийцы расслабляются, и в то же мгновение я взрываюсь фейерверком метательных ножей.

Первым умирает легкомысленно подставивший спину блондин. Тяжелое лезвие мягко входит по самую рукоять чуть ниже затылка, рассекая позвоночный столб. Главаря с силой бросает вперед, на содрогающуюся дверь. В тот момент, когда он бьется лбом о мореный дуб, блондин уже мертв. Второй нож Хорек ухитряется отбить мечом на лету, а третий лишь неопасно цепляет Лягушачий Рот за правое плечо.

М-да, а целил я крепышу в сердце. Судя по всему, метателем ножей в цирке мне не стать. Но сейчас некогда думать о карьере, разъяренный Лягушачий Рот с истошным ревом бросается на меня, в руках угрожающе поблескивают длинные кинжалы.

Я плавным движением выхватываю из-за изголовья ложа маленькую страховку — генуэзский арбалет. Как только я узнал о задуманной «братьями» ловушке и предложил себя в качестве живца, тут же присмотрел подходящую модель в оружейной комнате замка. Недаром в России говорят, что Бог помогает только тем, кто и сам не плошает. Сделанный по специальному заказу арбалет радует опытный глаз не только дивно изукрашенным ложем, но и металлическим луком с усиленной стальной тетивой.

Дорогая игрушка, она на близком расстоянии с гарантией прошибает как двойную миланскую, так и лучшую золингеновскую броню, ту самую, что идет на вес серебра. А больше серьезные люди в расчет ничего и не берут. Остальные европейские доспехи являются лишь грубыми подделками и неудачным подражанием.

Килограммовая металлическая стрела, что еще зовется болтом, покидает ложе арбалета со скоростью двухсот километров в час. Сила удара в упор такова, что нападающего отбрасывает к стене, где он и остается висеть пришпиленным, что твой жук на булавке.

— Двое уже убиты, — констатирую я холодно, глянув глаза в глаза Хорьку, — вновь предлагаю сдаться.

— На том свете предложишь, — шипит тот. Некоторое время мы ломаем друг друга взглядами, затем убийца пружинисто прыгает ко мне, пытаясь достать первым же ударом меча. На такие штучки меня не поймаешь, этот финт я проходил. Я отбиваю бритвенной остроты лезвие в сторону, в отместку пытаюсь пнуть противника в пах, но еле успеваю отдернуть ногу: в левой руке у Хорька как по волшебству возникает дага. Короткий клинок с толстым лезвием и длинной гардой имеет вид трезубца. Им исключительно удобно ловить и ломать чужой меч, но при нужде дага вполне годится, чтобы обезножить противника.

Воины, которые бьются двумя клинками сразу, встречаются лишь в кино. В реальной жизни два меча одинаковой длины постоянно задевали бы друг друга, опасно замедляя движения и сбивая рисунок боя. Столетия непрерывных войн выработали иной стандарт, когда в одной руке зажат длинный клинок, а в другой — короткий. Так принято сражаться не только в Европе, на другом конце света двумя мечами бьются японские рыцари, самураи.

К сожалению, я знаком с подобной манерой фехтования лишь понаслышке, ведь знать все на свете невозможно. Вам признаюсь, что сразу почувствовал Хорька более опасным из двух оставшихся в живых убийц. Будь моя воля, ему бы висеть на стене, пришпиленным арбалетным болтом, а с тем коротышкой я бы как-нибудь справился... Увы, в поединщики мне достается мастер клинка.

Убийца гоняет меня по всей спальне, играя как кот с мышью, пока не зажимает в углу. Я давно лишился меча, сейчас он валяется в противоположном углу комнаты, столь же недостижимый, как если бы висел у Хорька на поясе. А удары с трудом я парирую двумя кинжалами, какие обронил Лягушачий Рот... поправка, уже одним кинжалом, второй отправляется в дальний угол, к моему клинку.