Инга Соболева - Я - Монстр

— Ты сейчас возьмешь Диадему и наденешь этому существу на голову, — дернул он подбородком мою сторону.

— Вы имеете в виду Мстислава Ярист, — прикинулся недалеким вампир, — с удовольствием. Ведь он столь долго и упорно её добивался, чем вполне заслужил эту честь.

Мстислава Ярист это предложение не порадовало, он невольно отшатнулся от артефакта, который до того с пристальным упорством разглядывал, а затем, рассвирепев, накинулся на парня:

— Ах ты, выродок, сейчас я сам сниму твою глупую голову.

— Прошу вас, Киир Райс, воздержитесь пока от таких опрометчивых действий, если только вы действительно не хотите сами взять артефакт в руки, — остудил его пыл Навислав, — а вы, молодой Киир Райс, сделайте то, что я вам сказал и без шуток, иначе вашему отцу, другу и как я вижу, молодой невесте, будет очень больно.

От такого прямого приказа у Всеслава заходили желваки, он прекрасно понимал, что Навислав не шутит, но смириться без борьбы просто не мог. Верховный магистр, видя его колебания, сделал легкий пасс рукой в сторону Световида. Страшно наблюдать со стороны, как от невыносимой боли у неподвижно-стоящего тела напрягаются все мышцы, пот катится по лицу, а бедняга не может облегчить свою участь ни руганью, ни лишним вздохом. К тому же Верховный магистр явно специально удерживал тело в вертикальном положении, чтобыбыло лучше виднои правитель ни в коем случае не упал в корчах на пол. Вампиры, конечно, умели терпеть физические мучения, зато маги умели их причинять. Навислав же принадлежал к той категории чародеев, которые под видом более тщательного и полного изучения жизни готовы истреблять ее всяческим образом, и свое мастерство живодераоноттачивал годами.

— Отпустите его, я все сделаю, — долго выносить подобное зрелище Всеслав не смог.

— Я отпущу его тогда, когда вы сделаете то, что я вам приказал. А до тех пор он будет испытывать боль, и поверьте, немалую.

Всеслав подошел к Диадеме Огнеяра, кинул сочувствующий взгляд на отца, а затем, решившись, взял артефакт в руки, стараясь при этом не морщится.

Я уже говорила, что при помощи Диадемы вампиры проверяют чистоту крови. Однако как они не старались сохранить эту самую пресловутую чистоту, все же каждая новая мать-не-вампир хоть капельку, но растворяла ее. Поэтому неудивительно, что почти сразу Всеслав серьезно обжег руки, и чем дольше Диадема будет находиться у него, тем сильнее будутего ожоги. Однако, несмотря на боль, которую испытывал он сам и его отец, парень не торопился надевать артефакт мне на голову, а продолжал держать его навесу. В итоге запах гари становился уже ощутимым. Удивляло и другое: чем ближе он подносил ко мне артефакт, тем свободнее становилось мое тело. Видимо, Диадема каким-то образом гасила действие обездвиживающего заклинания, что меняхоть немного, но обнадеживало.

— Ну же, я не собираюсь торчать в вашем гнезде долго! — потерял терпение Верховный.

Воспользовавшись тем, что он переключил внимание на Всеслава, я решила дать знак Тааросу. Магистр Ольмек, хоть и искренне переживал за меня, но как всякий Создатель, он в своем Творении не сомневался. А потому лишь ободряюще мне улыбнулся и кивнул. Да-уж, сильно подбодрил, что и говорить. Но тянуть долее нет смысла, Таарос доплел заклинание, но Навислав опять стоял к нему вполоборота, так что незаметно он его применить не мог. Эх, была не была. Придется положиться на то, что ощущения меня не обманывают. Я неожиданно для Навислава и остальных вскинула руки, дернув Всеслава за запястья и заставив его таким образом надеть мне на голову злополучный артефакт.

После чего на меня обрушилась абсолютная темнота: я, казалось, полностью оглохла и ослепла. Однако это была не знакомая мне с момента моей прошлой смерти тьма, отнюдь. В тот раз там соседствовали яркий, но не режущий глаза свет и мягкая, уютная тьма: они не противоречили друг другу, а как бы взаимодополняли. Теперь же это было просто отсутствие каких-либо привычных ощущений реальности, правда, до поры до времени: потом в моей голове одновременно зажгли тысячи тысяч ярких светильников, заполняя мозг незнакомыми образами, звуками, чужими лицами, непонятными событиями, мешая в одну кучу воспоминания о прошлом и предвидения о будущем. От такой нагрузки мой мозг, казалось, забурлил и вскипел, как пар в закрытой плотной крышкой кастрюле. Затем в какой-то момент в сознание пробились знакомые голоса:

— Спокойнее, молодые люди, спокойнее. Дайте мне провести осмотр как следует, сейчас я только могу с определенной уверенностью утверждать, что внешних повреждений нет, — это явно Ольмек.