Мария Дахвана Хэдли - Магония (ЛП)

Я вроде как должна уважать Дженни за её проступки. Совершить то, на что никто другой не осмеливается, – в какой-то мере круто. Недавно среди одноклассников начала витать заразная идея, мол, я похожа на тощую девчонку-призрака из японского ужастика, так Дженни явилась в школу, выбелив лицо и намазав губы синей помадой. В насмешку надо мной.

Дженни улыбается и посылает мне воздушный поцелуй, полный яда. Я его ловлю и прижимаю к своим сегодня очень синим губам, намеренно выводя её из себя. Затем слегка вздрагиваю и изображаю приступ удушья. Если уж на меня навесили ярлык мертвячки, то можно извлечь из этого пользу. Дженни в ответ смотрит так, будто обвиняет в нечестной игре, и, скривившись, убегает в свой класс.

Дальше у меня бесцельное стояние возле шкафчика. Неспешная прогулка. Подглядывание в окна классных комнат через металлическую сетку, которую туда поставили нарочно, дабы помешать таким, как я, шпионить за такими, как они.

Моя младшая сестра Эли чувствует мой взгляд и отвлекается от давно начавшегося урока алгебры. Я какое-то время бешусь в коридоре, размахивая руками, свободная, как никто другой в это время дня. Привилегии болезной. Эли закатывает глаза, и я иду дальше – спокойно и разве что слегка покашливая.

Опоздала на английский на семь минут. Мистер Гримм вскидывает бровь. Он называет меня «Миз Аза Рэй – Вечный Опоздун», и да, его фамилия действительно Гримм. Слепые глаза летучей мыши, очки в широкой оправе и узкий галстук как у хипстера, что ему совершенно не подходит.

Мистер Гримм мускулистый. Рукава он никогда не закатывает, но ткань на руках так многозначительно натягивается… Подозреваю, что личной жизни у него нет, а всё время тратится на преподавание и уничтожение протеиновых коктейлей.

Кажется, ему самое место в другом конце здания, на занятиях по физкультуре, вот только стоит мистеру Гримму открыть рот, как понимаешь, что он Супермозг. Ещё мне кажется, что у него есть татушки, которые он пытается прикрыть разными способами: грим, длинные рукава. Не слишком-то умно набивать себе на постоянку череп/корабль/обнаженную девицу(?). Приходится беспрерывно ходить застёгнутым на все пуговицы.

Мистер Гримм новичок, появился в этом году. Молодой – если так можно сказать о тридцатилетнем. И его татуировка интригует. Но что там точно, я не знаю: пока не удалось разглядеть.

Из-за этого я тоже хочу татушку. Чего-нибудь похуже, чем у Гримма, что бы там у него ни было.

Он постоянно жалуется, мол, у меня большой потенциал, вот бы я ещё слушала, когда он ведёт урок, а не сидела, уткнувшись в книгу. Впрочем, толку от этих жалоб не слишком много, учитывая, что кроме меня в этой школе книжки читает ещё человека три.

Знаю-знаю, банально. Да, я книголюб. Убейте меня. Я могла бы сказать, что выросла в библиотеке и книги были моими единственными друзьями, но ведь не делаю этого, правда? Потому что у меня есть совесть. Я не гений и не ребёнок, которому суждено стать волшебником. Я – это просто я. И я предпочитаю читать. Книги не единственные мои друзья, но мы дружим. Как-то так.

К лекции Гримма мне прислушиваться не нужно. Неважно, что мы проходим – я это уже читала. В данном случае извечная тема «Старче супротив старого доброго Окияна».

Одержимый парень. Большая рыба. Обломы разной степени эпичности. Интересно, сколько поколений школьников мучили рассказами об этой же ерунде?

Да и зачем? Кто из нас ныне или в обозримом будущем может сойтись в смертельной схватке с гигантской рыбиной? Ну, разумные аргументы?

Я читала «Моби Дика» – ещё одну версию про одержимого чувака и большую рыбу с подробными описаниями скорби и несбывшихся надежд.

Знаю, кит – не рыба. Млекопитающее семейства китовых. И всё же киты всегда служили прототипом для Крупнорыбных Историй, смысл коих сводится к одному: насколько человечество всегда и во всём неправо.

Я читала даже те главы «Моби Дика», которые никто не читает. И могла бы предоставить полную информацию о процессе свежевания. Но поверьте, вы это слушать не захотите.

Спросите меня о Моби Дике, мистер Гримм. Ну же. Давайте.

Он как-то спросил, около месяца назад, решив, будто я солгала, что читала. Я задвинула достойную флибустьера речь о всевозможных невзгодах, аллегориях, океанах и недостижимой мечте, в которой объединила рассуждения о фильмах про пиратов, о казни путём «хождения по доске» и о женщинах-астронавтах. Мистер Гримм одновременно впечатлился и рассердился. Я получила дополнительные баллы, в которых не нуждалась, и наказание за то, что перебила учителя. Мистер Гримм оставил меня после уроков, и честно говоря, я его прямо зауважала.