Магнус Флайт - Город темной магии

Повсюду суетился персонал, выставляя стулья и столы, накрывая скатерти, расставляя посуду. Флористы затаскивали внутрь огромные цветочные композиции, поражающие воображение. Заново выкрашенное здание блистало чистотой.

Приятно видеть дворец таким великолепным, изумленно подумала Сара. Вот ведь странно, но еще несколько недель назад здесь было полно польских рабочих, а дворец напоминал угрюмую пыльную развалину!

– Сара! – вскричала Сюзи, заключая ее в могучие объятия. – Я приходила тебя навестить, но ты была прямо как Спящая Красавица, только слюней побольше. Отравилась, ну и пакость!..

– Да к тому же не вовремя, – отозвалась Сара. – Я нервничаю – открытие-то уже вечером.

…В особенности учитывая, что на нем будет присутствовать одна женщина, желающая ее смерти. А может, и не одна…

– Все взвинчены, – шепнула ей Сюзи на ухо. – Мои арбалеты должны висеть как минимум на два сантиметра выше, а еще мой маленький силезский пистолет куда-то подевался, и никто не знает куда. Майлз будет в восторге, когда тебя увидит. Он тоже сходит с ума, конечно же.

Сара была ошарашена: как много здесь успели сделать, пока она спала, как Рип Ван Винкль. Она взбежала на второй этаж, минуя симпатичную фотографию Макса-деда – сопровождающая табличка под снимком была посвящена его биографии. Сара знала, что он женился на некоей Джиллиан, вместе с которой чудом успел сбежать в Англию в марте тысяча девятьсот тридцать девятого года. Потом Максов дед участвовал в движении Сопротивления, вернулся с женой в Прагу после окончания войны и переправился в Америку в сорок восьмом. Сара вспомнила свое видение – как Макс застрелил нациста. Было ли это на самом деле? «Отныне мертвые будут хранить свои секреты».

Если только им не удастся приготовить новую порцию снадобья.

Уэстония…

Наверху лестницы ей повстречалась взволнованная Дафна, вооруженная исполинской метелкой из перьев для смахивания пыли. Сара прошла во второй портретный зал, где красовалось родословное древо и тот самый алтарь, который Рудольф Второй преподнес Поликсене и Зденеку к свадьбе в тысяча шестьсот третьем году. В стеклянной витрине сверкал золотой ключ. Сара внимательно посмотрела на портрет Ладислава: художник округлил тощие ноги и руки Лобковица, однако в целом изображение походило на оригинал.

Взглянув на часы, Сара направилась дальше.

Повернув направо, она прошла через керамику, мимо обеденного сервиза «Золотое Руно» с его довольно зловещим быком.

В зале декоративного искусства обнаружился Мозес, практически в слезах, безуспешно пытавшийся заставить ковчежец с головой святой Урсулы стоять прямо.

– Что тут веселого, – буркнул он в ответ на нервный смешок, который Сара не успела подавить. – Через два часа открытие!

Сара решила ему помочь и заодно прочла описание на табличке.

– Ее и впрямь нашли в тридцатых годах в коробке с театральными костюмами или вы все выдумали? – спросила она.

– Разве такое можно выдумать? – парировал Мозес. – Лето пролетело, и мне уже не терпится домой, в Нью-Йорк.

Сара внезапно осознала, что после завтрашней церемонии открытия музея научные консультанты разъедутся по своим университетам, поскольку их работа в Праге будет закончена. Скоро во дворце останутся лишь хранители, присматривающие за коллекцией. Значит, задача по розыску, установлению подлинности и выставлению на всеобщее обозрение Лобковицких сокровищ уже выполнена… Сперва они все чувствовали себя хозяевами, каждый из исследователей правил своим маленьким уделом в этом царстве искусства и драгоценных предметов, но, по правде говоря, они не владели здесь ничем. Ей тоже предстоит покинуть Прагу. Как она могла уехать сейчас? Все казалось таким незаконченным! Как она могла продолжать жить своей жизнью, зная о снадобье? Столько историй оборвутся на середине! Бетховен… Руно… Макс…

Сара подумала об Авессаломе Щербатском, своем дорогом профессоре и учителе, из-за которого она вообще сюда приехала. О том, кто любил историю музыки так же, как и она, кто научил ее слушать… Щербатский не сможет увидеть уникальную коллекцию во всем ее блеске. Скрипку Хелльмера. Примечания Моцарта к генделевскому «Мессии». Гитару Селласа. Лютню Гуттлера. «Героическую»…

Щербатский попросил Луиджи сыграть для нее. То был прощальный дар профессора.

…Однако прямо сейчас ей следовало отыскать книгу, о которой упоминал Макс.

Оказавшись в музыкальном зале, Сара бросилась к витрине, где лежали нотные рукописи, однако в тот же момент за ее спиной послышались шаги. Сара резко обернулась и едва не налетела на юношу в холщовой тунике, подпоясанной ремнем, и в чулках.