Владимир Аренев - Порох из драконьих костей

Штоц помолчал, хрустнул пальцами. Марта стояла, ни жива, ни мертва; старалась не дышать. Мочки ушей покалывало, очень хотелось их растереть, но она держалась.

— Да, пожалуй, не из-за чего. Так. Все на взводе, вы правы. Извините, что потревожил. Разберёмся своими силами.

— Вы только ж не обижайтесь, хорошо? Я понимаю…

— Да что вы, о чём речь!

Хлопнула дверь, они ушли. Марта посчитала до десяти, затем наощупь дотянулась до сумки, из другой руки не выпускала пакет. Прикинула: лучше идти не в школу, а обратно в спортзал, а дальше… ну, по ситуации. Сейчас главное — не тормозить и не тупить.

Она распахнула дверь и, по-прежнему чуть прихрамывая, выскочила в коридорчик.

— Баумгертнер?

Штоц стоял спиной к ней, неслышно раскачивался с пятки на носок — размышлял. Теперь обернулся, скорее удивлённый, чем раздосадованный.

— Скажи-ка на милость, что ты делала в мужской раздевалке?

— Я? — уточнила Марта. — В мужской?

Это был дешёвый приёмчик, со Штоцем он не работал даже у языкастых Клауса и Чистюли. Просто Марта растерялась. Так всё хорошо складывалось, она сумела найти проклятущие кости, смогла их одолеть, зачаровала — и вот…

Да это просто нечестно!

Что ей теперь, сдаваться Штоцу? Признаваться во всём? Отдавать кости? Рожа у того егеря будет, конечно, потешная — но, большое спасибо, Марта как-нибудь обойдётся без удовольствия её лицезреть.

— Разумеется, ты. И, разумеется, в мужской. Будь добра, не унижай нас обоих глупыми вопросами.

— Но я не была в мужской раздевалке, господин Штоц.

Он сложил руки на груди и вскинул бровь. Смотрел с интересом, как на забавного жука, курьёз природы.

— И где же в таком случае ты была?

— В женской, конечно.

— Видишь ли, Баумгертнер, так уж получилось, что перед тем, как ты материализовалась у меня за спиной, я смотрел именно на дверь женской раздевалки. И спрашивал себя: отчего там горит свет? Поэтому давай-ка попробуем ещё раз: откуда ты здесь взялась?

Этот его тон взбесил Марту. Попросту взбесил. Она не придурочный младенец, чтобы так с ней разговаривать! Она, между прочим, взрослый, совершеннолетний человек.

И Ведьма, подумала Марта. Я — между прочим, самая настоящая Ведьма, и вам не стоит об этом забывать. Хотите — напомню?

— Я, — начала она, чётко выговаривая каждое слово. — Была. В женской. Раздевалке. И вы сами это видели, господин Штоц.

— Я?.. — Он сморгнул, тряхнул головой.

— Вы, конечно, кто ж ещё. Оттуда я и вышла. Поэтому и свет там горит. Мне нужно было… я ушибла ногу и хотела посмотреть, насколько серьёзно. Видите, чуть хромаю.

— Вижу?

— Вот. И поэтому…

Она понимала, что это ненадолго. Ей удалось сбить его с толку, но Штоц есть Штоц. Такого не проведёшь.

Вот если бы сейчас что-нибудь произошло. Что-нибудь, что отвлекло бы его внимание. Какой-нибудь маленький потоп или — раз уж собираем макулатуру — крохотный пожар, в том углу, где параллельный «В», бумаги достаточно, если вспыхнет… ну, например, если Томаш будет, как обычно, понтоваться, щёлкать своей зажигалкой, та может выпасть… выпасть как раз на пачку сухих, старых тетрадей. Этого будет вполне достаточно, ну пожалуйста, пусть всё так и случится!

Она живо представила себе эту сцену — вплоть до противного, приторного запаха туалетной воды, которой пользовался Томаш! И как медленно оборачиваются на его крик дежурные и учителя. Как кто-то вытаскивает телефон и начинает всё снимать. Как бежит оттаскивать остальную бумагу Вегнер, как идёт, на ходу роясь в карманах, новый физрук, — огнетушитель-то у него в кабинете, а кабинет закрыт.

Она видела всё это словно наяву — и совсем не удивилась, когда в спортзале действительно кто-то закричал: «Огонь! Огонь!»

Штоц вздрогнул и отвёл взгляд.

— Договорим потом, Баумгертнер. — Он кивнул ей и зашагал — почти побежал — в зал. У входа столкнулся с физруком, и пару секунд они смешно плясали, пропуская один другого.

Марта никуда не спешила. Дождалась, пока один окажется в зале, а другой станет ломиться в свой кабинет, — и тогда начала действовать.

То есть теоретически — можно было, конечно, не заморачиваться. Просто завтра, когда егерь свалит из школы, вынести кости. Отвезти на свалку, выбросить — и таким образом сдержать слово, данное господину Клеменсу.

Но, во-первых, они это слово уже и так нарушили. Во-вторых, слишком большой риск: пойди угадай, когда разойдутся наложенные Мартой невидимые пелены. И сумеет ли она снова одолеть кости.