Владимир Аренев - Порох из драконьих костей

Она снова встала на лавку, нащупала снизу на трубе решётку и аккуратно сдвинула. Изнутри вытяжка была сухой и пыльной, пальцы нащупали пластиковые трубочки, резиновые ошмётки, какие-то клочья паутины, что ли… Потом Марта наконец-то дотянулась до пакета.

То есть, это она потом сообразила, что дотянулась. Когда пришла в себя после удара. Сперва же её просто пронзил огонь — едкий, гремящий, шершавый, расцвеченный всё в те же зелёно-алые оттенки.

От страха и боли она вскрикнула и отдёрнула руку. Шарахнуло прямо по подушечкам пальцев, боль тотчас растеклась по коже, отозвалась в локте и предплечье. Рука начала неметь.

Господин Клеменс, дедушка Стефана-Николая, был прав. Никакие Мартины танцы, никакие заклятья ничего не решали. Только на время обезвреживали, усыпляли то, что таилось в костях. То, чем на самом деле были кости.

Теперь эта сила проснулась. И она — ох! — помнила Марту очень хорошо.

Помнила и тянулась, чтобы отомстить. Подчинить себе. Использовать.

Что же, подумала Марта, выходит, я всё это время приносила Губатому не просто сырьё для «звёздной пыли» и мутабора. Я приносила ему… вот это?! А он… что делал с этим Губатый? Кому и для чего продавал? И когда оно оживало, просыпалось опять, — что тогда происходило с теми, кто его купил?

Во тьме было видно, как щупальца набухают и разворачиваются. Раскрываются словно гигантские призрачные бутоны, превращаются то ли в когтистые лапы, то ли в пасти диковинных червей. Лишь два или три по-прежнему тянулись к решётке и дальше, в спортзал; остальные нацелились на Марту, хотя пока и не решались атаковать. Как будто собирались поиграть с жертвой перед тем, как подчинить своей воле.

— Только попробуйте, — сказала им Марта. Плевать ей было на то, услышит её кто-нибудь в коридоре или, например, в спортзале. Не существовало сейчас ни коридора, ни спортзала — лишь эта глухая комнатка, пропитавшаяся чужим потом, отчаянием и унижением. — Даже и не думайте. Вы, — сказала она, — теперь мои. Теперь я с вами живо управлюсь, сволочи.

Она сбросила кроссовки, сняла носки и встала на холодный, пыльный пол. Знала, что делать. Как и всегда — просто знала.

Вскинула руки и принялась вытанцовывать, выписывать петли, зигзаги, изгибаясь всем телом, прищёлкивая пальцами в такт. Иногда выкрикивая слог-другой, иногда — полушёпотом напевая: «Ну вот исчезла дрожь в руках — навек, навек!..»

На щупальца не смотрела. И под ноги не смотрела — но ни разу не стукнулась об угол лавочки или о стену. Потому что не было ни стен, ни лавочек, ни, в конце концов, щупалец. Перед ней, над ней, висел сгусток хаоса и ненависти — и Марта оплетала его, укутывала в плотные, пёстрые слои добрых воспоминаний, тёплых чувств, светлых надежд.

Это была кропотливая и мелкая работа, хуже вышивания. Просто Марта умела её делать, так уж получилось. Умела и делала, вот и всё.

Когда она закончила — остановилась посреди пустой тёмной комнаты и разрешила себе отдохнуть пару мгновений, замерев с закрытыми глазами. Потом села, отряхнула ступни и надела носки, затем обулась. Достала из трубы чёртов свёрток, вытряхнула из пакета и переложила в другой, специально припасённый, с плотной молнией поверху.

Только тогда услышала, как в коридоре хлопнула дверь. Раздались чьи-то шаги, мужской голос спросил:

— Так зачем вы меня вызвали?

— Затем же, зачем вас вообще посадили на входе, — сказал Штоц. — У вас с собой есть куриный бог?

— Что?..

— Камешек с отверстием в центре, — терпеливо, как туповатому ученику объяснил Штоц. — Можно, конечно, позвонить в участок и вызвать кого-нибудь с собакой, но это минимум полчаса, я знаю, как там у вас всё делается. «Нет прямой угрозы и подтверждённых фактов» — и начнётся волокита.

Незнакомец — видимо, егерь — вздохнул:

— Слушайте, господин учитель. Это очень похвально — ваше желание оказать помощь следствию, забота об учениках. Я понимаю. Но поверьте: что бы вы там ни увидели, скорее всего вам показалось. Я ж не первый год работаю, были случаи. Какой-то шутник, уши бы ему пообрывать, бросил щепотку в воду, решил проверить, как подействует. Ну, одни жаб соломинкой надувают, другие бросают собакам мясо с осколками стекла, а этот сыпанул в аквариум порошка из драконьих костей. Да что вы кривитесь, обычное дело, они ведь даже не понимают, что творят.

— «Они же дети», — пробормотал Штоц.

— Ну да, вроде того. Мы на сигнал обязаны отреагировать? — вот и отреагировали. Но обыскали, сами знаете, сверху донизу: нет никаких костей. Ни-че-го. А меня сюда посадили… только между нами, хорошо? Это вроде как внеплановый отпуск, бросаем жребий. Уставом предписано: в случае поступления сигнала дежурить неделю подряд. Завтра попрощаюсь, напишу отчёт и снова в строй. Обычное дело. И таких вот сигналов, как от вас, мы по три-четыре за неделю собираем. Все сейчас на взводе, понятно же. Вы, простите, из-за чего переполошились-то?