Владимир Аренев: Порох из драконьих костей

Само собой, всю челюсть они бы не унесли — в нынешнем своём состоянии она была размером со старый мерседес, такой, как у Гиппеля. Но и времени у них завались: жать начнут месяца через два, можно тыщу раз ещё забрать всё оставшееся.

Богатыри начали с зубов, затем стали распиливать саму кость, а Марта под всю эту кутерьму даже немного вздремнула. Проснувшись, она помогла заворачивать зубы в фольгу. Остальное ребята оттащили дальше в пшеницу и набросали сверху всякого мусора. Был там приметный такой пятачок, Стефан-Николай сказал, что он это место намертво запомнил (а для всяких недоверчивых — так и воткнул неподалёку надломанную ветку).

Вернувшись к прабабке, они ополоснулись во дворе из умывальника, забрали велосипеды, вызволили из цепких прабабкиных лапок Чистюлю, взяли на дорожку по прянику и двинули в город. Прабабка, к слову, оказалась милой старушкой, приглашала заглядывать почаще; а что пахло от неё мышами — так мало ли от кого чем пахнет.

От Рысян до Нижнего езды минут тридцать, если не торопясь и по трассе. Машин сегодня было мало, только почти сразу на выезде из деревушки ребят обогнала пара белоснежных фур с надписями «Свежее мясо» да дребезжащий, припадочный рейсовый автобус. Автобус нещадно загадил воздух выхлопными газами, пришлось чуть притормозить, чтобы не дышать этой отравой.

А вот в городе, на проспекте Литейщиков стояли два «барсука» с егерями, рыжие продольные полосы аж сверкали, но мигалки были выключены, и вообще, подумала Марта, сразу видно: доблестные защитники порядка на отдыхе. Чистюля побледнел и чуть не рванул сворачивать с полпути, но Стефан-Николай взглянул на него со значением, далеко, мол, собрался? — Чистюля дёрнул кадыком, из белого стал рыжим, в тон «барсучьим» полосам, и дальше смирно крутил себе педали, не дурил.

Добычу они условились сгрузить в отцовский гараж. Мачеха туда не совалась, а у Марты теперь был ключ — да и в квартире, если что, минимум до полседьмого пусто. Сначала думали нести к Стефану-Николаю, но у него младшая сестра разгрипповалась, а это такая куница любопытная, что лучше не рисковать. Вариант же с Чистюлей и не рассматривали: поди угадай, когда и в каком агрегатном состоянии заявится его батя.

Подниматься к себе на пятый Марта не стала, сразу повела ребят к гаражам. Отцовский с весны прошлого года перешёл в её безраздельное владение, ещё до того, как сам отец уехал на заработки. Марта навела там порядок, сложила весь инструмент на один стеллаж, прочие отцовские вещи — на другой, старый хлам выволокла на мусорку, а что ещё могло когда-нибудь пригодиться — из того соорудила вавилонскую башню в дальнем углу. Машины у них лет пять как не было, отец продал почти сразу после смерти матери, за полгода до того, как они с мачехой сошлись.

Гараж Марта приспособила под кабинет, хотя, конечно, когда наступили холода, пришлось вернуться в квартиру. И поскольку нельзя было вечно сидеть в гостях у Стефана-Николая, вся эта история с егерем… ну, весьма наглядно разворачивалась у неё на глазах. Хорошо одно: ребята пока не были в курсе. Они просто знали, что Элиза та ещё стерва, — так ведь Марта об этом твердила уже сколько лет; все привыкли.

Она отперла замок, приоткрыла одну створку и вошла первой, чтобы включить свет. Сдвинула на край стола гору учебников, захлопнула тетрадь. Накрыла освободившееся место старыми «Вестями», кивнула ребятам:

— Выкладывайте. И прикрой вход, Чистюля, мало ли.

Вокруг гаражей всегда крутились мальки, в робингудов играли и в ланцелотов, ну и, естественно, совали свой нос куда попало. Некоторые знали Марту по Инкубатору и радостно бежали здороваться, а потом ещё увязывались за ней, приходилось поить их чаем или подкармливать конфетами. Марта злилась на себя за это, тысячу раз обещала вести себя с ними построже — да пока без толку.

Но сейчас её больше волновали не мальки, а взрослые, владельцы соседних гаражей. Тот же дядюшка Костас — хороший, в принципе, человек, но ведь до всего ему есть дело, всех он считает своей роднёй и всем стремиться помочь добрым советом. Запросто может сунуться сюда, чтобы поговорить за жизнь.

Пока богатыри выгружали добычу, Марта достала и включила мобильный. Часов она давно не носила, а время посмотреть было нужно; не хватает только прощёлкать возвращение мачехи.

— Слушай, — сказал Чистюля, — а можно мы у тебя и перемелем? Моя мельница… ну, сломалась, в общем.

Это означало скорее всего то, что отец Бена отыскал и загнал её кому-нибудь на барахолке. Или, если накатило вдохновение, действительно расколошматил к чёртовой бабушке.