Оксана Токарева - Царевна-лягушка для герпетолога

Но в это время в достигшее уровня земли панорамное окно второго этажа въехала пожарная машина с развернутой лестницей, за которую мы уцепились и даже смогли вскарабкаться, придерживая полубесчувственную Василису. Водитель успел сдать назад и отъехать на безопасное расстояние, когда дом окончательно ушел под землю, оставив воронку, заполнявшуюся болотной водой.

— Неужели живые? — потрясенно встретил нас Сергей Боровиков, помогая спуститься.

— Причем все! — красноречиво доложил Иван, проверяя у любимой пульс.

Мы с Левой, обнимая и поддерживая друг друга, наблюдали за ними. Я успела обратиться еще на лестнице, чтобы не шокировать спасателей и силовиков.

Василиса узнала отца, увидела закат и вновь прикрыла глаза, не имея сил даже говорить. Впрочем, мы все наглотались угарного газа и с благодарностью приняли от спасателей и медиков кислород.

— Ее надо бы согреть, — предложил Михаил Валерьевич, видимо, вспоминая свои ощущения после знакомства с магической сетью в облике Шестиголового змея.

— Ничего не понимаю, у нее пульс, как у лягушки, — переживал Андрей Васильевич. — Да и вообще она сейчас ведет себя как пойкилотермные животные после зимнего анабиоза.

— Значит, в горячую воду ее нельзя, — напомнил Лева, пока Андрей Васильевич вел нас к бане, построенной у реки и оборудованной душем и бассейном с подогревом.

Почему она уцелела, мне оставалось только догадываться. Впрочем, не случайно подобные хозяйственные строения испокон веков возводили на краю участка, означавшем границу мира, или у реки и никогда не освящали.

До скважины с насосом и бойлера огонь тоже не добрался, и, пока профессор Мудрицкий с Иваном регулировали температуру воды, постепенно ее увеличивая, я вспомнила слова Василисы о помощи деда-Водяного. Неужели получилось? Хотя раны от бесследно исчезнувших пут сами по себе выглядели пугающе, я не увидела жутких трансформаций, происходящих с любым теплокровным существом, погибшим от мороза.

— Ванечка, милый, живой, — приговаривала Василиса, одним прикосновением залечивая ссадины и раны на его лице и руках. — И кольцо добыл. То самое!

Брат от волнения говорить не мог, поэтому просто припал к ее губам в одном из самых непоколебимых доказательств жизни.

Лева поймал мою руку, разворачивая к себе, и мы, забыв про кислородные маски, последовали их примеру, больше ничего не опасаясь. Родители смотрели на нас с улыбкой.

Потом Василиса все-таки обратила внимание на отца, и из глаз ее полились слезы.

— Папа, прости! — протянула она ему левую руку.

Правую с обручальным перстнем ни за что не хотел отпускать Иван.

Андрей Васильевич с непередаваемой нежностью прикоснулся к израненным, но уже теплым пальцам дочери, потом увидел страшные следы от лесок, и лицо его помрачнело.

— Девочка моя бедная! Что он с тобой сделал?

— Все уже позади, — улыбнулась Василиса. — У тебя же получилось, Маш? — вопросительно глянула она на меня. — Он ведь не вернется?

— Мы нашли иглу, и Ваня Выползня уничтожил, — кратко изложила я суть последних событий.

В дверном проеме толпился народ. Оперативники и пожарные хотели взглянуть на «невесту аффинажного короля», которую год числили пропавшей, а Сергей Боровиков не отказался бы задать ей и нам вопросы. Впрочем, он не торопил. Взял показания у Никиты и увел своих людей проводить следственные мероприятия и думать, как в такой ситуации вообще возможно составить отчет. Михаил Валерьевич ему помогал придумывать складные формулировки.

Завидев целую толпу незнакомых мужчин, Василиса засмущалась: ее исцельница давно превратилась в рубище, а при попытке снять и вовсе рассыпалась прахом. Я подбавила в воду пену, тем более что подруга все равно хотела после плена нормально вымыться.

Мы тоже все по очереди приняли душ. Конечно, огонь, через который мы прошли, очистил не только от скверны Нави, но и от вони свалки, но сажу, копоть и пот тоже хотелось смыть. Тем более что Боровиков где-то по дороге пересекся с сестрой Андрея Васильевича и привез нам собранную ею чистую одежду. Свою, кроме рубах деда Овтая, которые, как и исцельница, просто распались трухой, мы приобщили к материалам следствия.

На Василисе ее прежние майка и джинсы висели мешком.

— Совсем свободный стал, — вздохнула она, надевая бюстгальтер.

— Иван, кажется, не заметил, — успокоила ее я, отмечая, что мне ее вещи, а сестра Андрея Васильевича, видимо, тоже не теряя надежды, передала два женских комплекта, впору и даже с запасом.