Андрей Васильев - Останний день

— Добрый вечер — поприветствовала меня София, сидящая за рулем массивного внедорожника. Судя по ее привычному брючному костюму, принимать участие в том маленьком мероприятии, на которое мы отправлялись, она не собиралась. Впрочем, черно-белые одежды были ей к лицу — Садитесь рядом со мной, Хранитель. Боюсь, что сзади вам будет немного дискомфортно.

Я заглянул в салон, кроме нее там никого не было, но спорить не стал, устроился рядом с вурдалачкой.

Смысл ее слов стал ясен позже. По дороге мы подобрали еще троицу крепких парней, которые как раз и устроились на задних сидениях, причем один из них, под тихие смешки остальных, почти сразу начал то и дело втягивать воздух носом, наклоняясь к моей шее и очень неприятно цыкать зубом. Не сомневаюсь, что он прекрасно знает — трогать меня нельзя, но находит забавным немного поразвлечься над потенциальной пищей.

— Попробовать меня желаешь? — не выдержал в итоге я, и повернулся к шутнику — Дегустировать? Да не вопрос. Софа, тормозни вон там, у остановки. Время темное, место глухое, нам никто не помешает.

Вурдалак, крепкий симпатичный парень, которому на вид было лет двадцать пять, весело оскалился, демонстрируя белоснежную улыбку.

— Нет, приятель, никто не собирается тебе шею подставлять под укус. Не хватало только мне ходячую трухлявую мертветчину вроде тебя своей кровью подкармливать— пояснил я, не без удовольствия глядя на то, как с лица красавчика сползает улыбка — Мы проверим, что эффективнее — твои клыки или мой клинок. Софья, я же сказал — тормозни. Это дело принципа.

В другом случае я, скорее всего, не стал бы так нарываться, проявив сдержанность, но за последние дни я так морально вымотался, что накопившейся злобе был нужен выход. И убийство вурдалака в данный момент мне показалось идеальным способом сбросить накопившееся напряжение. А почему нет? За него мне уголовный срок не светит, ибо он не защищен законами Российской Федерации. Ну, а с Арвидом я как-нибудь да договорюсь, если он задумает мне претензию выставить. В крайнем случае отсыплю ему денег немного, хоть бы даже из той доли предыдущего клада, которую он мне никак не отдаст.

— Слышь, ты за метлой следи! — вурдалака, похоже, здорово задели мои слова насчет трухлявости, он невероятно ловко и быстро сцапал меня за ворот куртки и чуть ли не вытянул с сиденья к себе — А то я не посмотрю…

— Не посмотри — я приставил острие кинжала к его гортани — Давай, не посмотри! И мигом станешь горсткой пепла, отвечаю. Как полудурок Данила из семьи Ростогцева. А я потом этот пепел из салона на землю смету и на него поссу.

Глаза вурдалака блеснули красным, я увидел, как два верхних клыка удлинились и почти было собрался сделать то, что обещал, то есть проткнуть его горло нафиг.

— А ну, унялись оба! — рявкнула София, и мой недоброжелатель в тот же миг отпустил ворот куртки — Павел, я в последний раз тебя предупреждаю — ты стал слишком много себе позволять. Тебя предупреждали о том, что этот человек неприкосновенен? Отвечай!

— Предупреждали — пробубнил вурдалак.

— Я лично тебе говорила, что у него характер говно редкое?

— Говорила.

— Так чего ты задираешься?

Молчит негодник, ничего не говорит.

— Не такое уж и говно у меня характер — возмутился я — Просто не выспался сегодня, вот и все. Ну, и шутки тупые не люблю.

— Мне виднее — невозмутимо пояснила Софья — Я таких, как ты, выпила немало, потому разбираюсь что к чему.

— На самом деле все не так — сказал я красавице-водителю, а после повернулся к Павлу — А тебя все равно грохну, понял? Не сегодня, так потом.

— О чем и речь — рассмеялась София — Ладно, скоро на месте будем, там нас всех рассудят.

Ночка нынче выдалась темная, беззвездная, прямо самое то для недоброго дела, что мы затеяли. И сотрудникам отдела, которых я, как и было обещано, оповестил о происходящем, тоже эдакая тьма египетская на руку. Наверняка они где-то поблизости ошиваются, наблюдают за происходящим.

На самом деле я до сих пор не очень понимаю — правильно я поступил, что их затащил в эту непростую историю. В какой-то момент мне кажется, что все сделано по уму, в какой-то — нет. И это очень, очень странно. Я всегда старался жить так, чтобы никогда не сожалеть о том, что уже произошло, так меня с детства отец приучал. Мол — сначала взвесь все «за» и «против», следом за тем прими решение, и потом не подвергай его сомнению, поскольку сделанного не воротишь. А тут все так зыбко, неясно… В том числе и позиция Отдела. Вроде я ними на одной стороне, но вот где та граница, за которой их дружба кончается? Точно ли меня уведомят о том, что я ее в какой-то момент пересек? И если уведомят, то как — словом или же пулей в спину?