Андрей Васильев - Останний день

— Ты меня не понял — вздохнула Марфа — Я о другом речь вела.

— Выходит, что нет — согласился я.

— По договору ты имеешь право на часть поднятого тобой клада — ведьма выговаривала слова медленно, как для идиота — Этот состоит из двух предметов, которые разлучать никак нельзя, им тогда цена грош будет.

— Тьфу! — поморщился я — Вот вы о чем! Ну, конечно, я не стану претендовать на кусок гребня, вы получите его целиком. Что до причитающейся мне доли… За вами останется должок, причем больше положенного обещаю не требовать. Такой расклад вас устроит?

— Вполне — подтвердила Марфа — Рада, что мы договорились. Нет, все же наговаривают на тебя, определенно наговаривают. Не такой уж и скверный у тебя характер. Вот мы с тобой уже в который раз общаемся, и не разу толком не поругались. А я ведь ведьма, а не какая-то там девица-живица, которая любому захожему молодцу рада.

— Так кто наговаривает-то? — хмыкнул я — Небось, вурдалаки? Их можно понять, они всегда в пролете.

— Про этих недотыкомок и речи нет — отмахнулась Марфа — Я вообще не понимаю, как им удалось до наших дней дотянуть. Раньше, века два назад, кровососы на самом деле представляли из себя серьезную силу, поскольку их возможности были огромны, но сейчас, в новые времена, их старые трюки вызывают только улыбку. Внешне может показаться, что они успевают за эпохой, но на самом деле они от нее безнадежно отстали.

— Зато кино хорошее снимают — влезла в разговор Васька — Это они умеют. И рекламу тоже.

— Рекламу? — изумился я.

— Ну да — Васька повернулась ко мне, и я не сдержался от того, чтобы не залюбоваться ее румяной, с ямочками на щеках, мордашкой — Добрая половина самых продающих роликов снята вурдалаками.

— Вернее теми, кого они обратили — поправила ее Марфа — Поняли, что деградация вот-вот сменится упокоением, и перетянули на свою сторону некоторое количество медийных лиц. Рекламщики, телевизионщики, литераторы — все те, кто может приносить деньги, не особо вылезая на улицу, особенно днем, когда светит Солнце.

— Ну вот, а вы говорите «старые трюки» — попенял ведьме я — Креатив!

— Ничего принципиально нового — отмахнулась Марфа — Только применение знаний и опыта стало другое, а так все то же самое. Ну, и прыть свою поумерили. Раньше, бывало, сначала обратят человека, а после думают зачем это сделали. А теперь сначала все выяснят, паутину свою как мизгири вокруг него сплетут, а уж после клык в дело пускают. Боятся лишней огласки, понимаешь?

— Понимаю — вздохнул я — Как никто. Вы ведь уже в курсе о моем приключении? Я стал слишком популярен, и эта слава начинает мне дорого обходиться.

— Ты о Дормидонте? — уточнила Марфа — Ну, этот лохматый никогда крепким умом не отличался, он сначала делает, а потом думает, не то, что его родитель. А про такую штуку, как переговоры, он вообще слухом не слыхивал. Да и что ждать от полудикого старика, вся сфера интересов которого сжалась до крохотного леска, окруженного со всех сторон городом, слабеющих челюстей и кучки неудачников, которые опрометчиво именуют себя стаей? Вурдалаки на его фоне вообще венец цивилизации. Хотя, конечно, сожрать тебя он мог. Само собой, после сдох бы непременно, не от рук судных дьяков, так от наших, но сделанного-то не воротишь.

— Мог — подтвердил я — Еще как мог. И собирался. И сожрал бы, не сомневайтесь. Если бы не отдельские, то ваши девушки вместо меня на поляне бы нашли кучку свежих субпродуктов. Или даже и той не обнаружили. Нет, это не уменьшает мою благодарность за их попытку спасти мою шкуру, разумеется, но факт есть факт.

— Безумцы всегда опасны — вздохнула ведьма — Они не подвергают сомнениям свои решения, считая их единственно верными. А отчаявшиеся безумцы опасны вдвойне.

— Вопрос только в том, сколько таких психов помимо Дормидонта поглядывают в мою сторону, и строят планы, о которых я понятия не имею. Хорошо, в этот раз мне повезло, но это не значит, что так будет всегда.

— Потому тебе надо было перебить всю эту свору, прямо там, на их поляне — мило улыбнувшись, произнесла Марфа — Без жалости и сантиментов. И поверь, уже очень скоро всякий, кто имеет слух, узнал бы о том, что новый Хранитель кладов не прощает никого, кто пытается навязать ему свои правила игры, подобная мысль не могла не прийти тебе в голову. Так почему же ты этого не сделал? Жалость взяла верх над инстинктом самосохранения?

— Да откуда ей взяться, жалости? — проворчал я — И — да, собирался я их всех перебить, даже ружье у Михеева просил взаймы на пять минут, тем более что боекомплект в нем правильный был, тот, что волкодлака с лап на раз валит. Но не получилось. У меня перед отдельскими кое-какие обязательства имелись, вот они жизни этих мохнорылых у меня за долги и выкупили. А жаль.