Варвара Еналь - Та, кто задает вопросы [litres]

Вот почему Матвей никак не мог уснуть и все ходил и ходил по дому. То делал себе кофе, то рассматривал меч прадеда Стефана. Серебряное оружие выглядело внушительно, и Матвей даже мог бы им сражаться – кое-каким приемам прадед все-таки успел его научить.

Но кого убивать? Не Марьяну же, она всего лишь жертва. Может, Жнеца? Вряд ли, Жнецом становился, как правило, очень сильный и могущественный член клана, причем один из лучших, из самых достойных. Жнеца просто так не одолеть. Значит, надо искать ведьму. Дед как-то находил же, когда был жив. Если бы Стефан не погиб, если бы он мог дать совет!

Если бы остался в живых кто-то из тех стариков, кто жил в городке лет шестьдесят назад и помнит старые истории, как, например, бабка Геня из Самонивцев, которая охотно разболтала историю двух сестер-ведьмачек.

И тут Матвей замер, держа в руках блюдечко с молоком и кровью, потому что вдруг вспомнил надпись на маленьком клочке бумаги, найденном в хижине Стефана. Как там было написано?

«Скарбник становится нагл и болтлив. Поэтому давай ему побольше травы…»

Трава! Та самая ядовитая трава, которую Матвей добавляет в молоко, должна сдерживать Скарбника, уменьшать его силу и не давать ему говорить! А ведь котяра знает очень много, он живет не одну сотню лет в его семье! Значит, надо перестать добавлять траву. Только молоко и кровь, и больше ничего.

Так просто!

Матвей вздохнул и улыбнулся. Спустился в подвал, твердо поставил блюдце на пол, уверенно позвал шепотом: «Скарбник!»

Он уже давно не боялся этого громадного кота, который любил пугать, но на деле был вовсе не таким уж страшным. Матвей развернулся и вышел, даже не закрыв за собой дверь, – какой смысл запирать подвал, если все равно зверюга преспокойно лазит по всему дому.

Да, Марьян наверняка знает, как погиб прадед Стефан. Но и Скарбник тоже знает и, наверное, расскажет. Надо только набраться терпения и подождать немного.

Мирослава по-прежнему была настороженной и закрытой. Немного переживала из-за экзаменов и страшно хотела поскорее уехать из городка. Готов ли был Матвей к разлуке? Он не мог сказать с уверенностью. Мирослава ему по-прежнему очень нравилась, но это уже было не то горячее, вызывающее сердцебиение чувство, от которого бросало в пот.

Теперь было восхищение, немного грусти и немного радости. Грусть оттого, что его подруге, у которой такая судьба, будет нелегко. Радость от сознания, что они навсегда останутся друзьями и он будет встречать ее после работы до тех пор, пока она не уедет учиться.

Вечером Матвей подвел глаза черным, надел черную куртку и браслет-оберег, застегнул на поясе ножны с мечом и отправился в путь.

В «Старую Прагу» он никогда не заходил, не любил шумные кафешки. Ему больше нравилась тишина дорогого и строгого «Парижского сада» – ресторана при гостинице пани Святославы. Один раз Стефан водил его туда, и они просидели больше часа. Матвей ел мороженое, пока прадед разговаривал с пани Святославой.

Но всем кафешкам и ресторанам Матвей предпочитал свой уютный и спокойный дом. Иногда он думал, что и сам похож на домашнего кота, который не выходит за порог и постоянно мурлычет в хозяйском кресле, довольный теплом и сытной едой. Матвею нравилось, когда к нему приходила Мирослава, нравилось удивлять ее своими кулинарными способностями, видеть, как расслабляется эта всегда напряженная и нервная девчонка, как весело улыбается, попивая свой несладкий и совершенно черный кофе (ни капли молока), как вытягивает босые ноги и блаженно шевелит пальчиками с накрашенными ноготками. Мирослава чувствовала себя в безопасности у него, и это было главное.

Простояв перед «Старой Прагой» полчаса и не дождавшись подружку, Матвей решил зайти внутрь. Он не любил запахи пиццы и бургеров, пластиковые стаканчики с кофе навынос, шумных посетителей, цедящих пиво из высоких бокалов, потому брезгливо поморщился, оглядывая просторный зал.

– Можешь позвать Мирославу? – спросил он пробегающего мимо парня-официанта.

– Зачем тебе? Она не работает сегодня, – быстро сообщил тот и пронесся мимо.

Странно. Почему тогда не написала и не предупредила?

Матвей в последний раз обвел взглядом стены кафе, украшенные старинными фотографиями. Квадратные колонны и одна стена в «Старой Праге» были отделаны искусственным кирпичом, и прямо перед входом было прикреплено старое изображение Праги – черно-белая фотка. А под фотографией висел золотой кулон искусной работы.