Варвара Еналь - Та, кто задает вопросы [litres]

Мы ничего толком не узнали, казалось мне. И я не понимала, почему Матвей так хмур и сосредоточен.

– Будь осторожна, – велел он, когда мы вышли на своей остановке. – Если ведьма из Вартовых, она очень сильна.

– Разве кланы Варты не должны защищать от нечисти? – буркнула я, поправляя рюкзак на плече.

– Вот именно! Мы сражаемся с ведьмами, а не поднимаем их из могил! Тот, кто это сделал, вернее, та нарушила наш главный закон, и это уже задача Жнеца – вычислить ведьму. Я должен найти Вивчаров и поговорить с ними.

– Этих придурков? Матвей, не связывайся. Сами найдем…

– Мы ничего не найдем, а твоя подруга в опасности.

– Тогда давай вместе. Вдвоем не так страшно.

– Ладно. Вместе, завтра.

До дома я добралась в синих сумерках, когда кусты стали черными и фонари освещали лишь дорогу и скамейки вдоль нее. Матвей проводил до самого подъезда, он теперь не отпускал меня одну ходить по городу. У нас в подъезде не горел свет, хотя обычно такого не бывало, ведь энергосберегающие лампочки не перегорали. Я замерла, вглядываясь в темноту, после вздохнула и шагнула на первую ступеньку.

Я не боюсь темноты, не боюсь жутких ведьм, встающих ночью из могилы, не боюсь наглых парней, поджидающих в ночном переулке. Но своего родного подъезда я боялась. Когда длинная лестница погружалась в темноту, и каждый шаг отдавался странным эхом, и запахи невероятно усиливались – запахи котов, пирогов, старых ботинок и еще какой-то ерунды, – эта темнота оживала и начинала шептать. Она словно пыталась добраться до моей сущности, хотела заполнить пустоту, которая была во мне и о которой догадывалась только я. Темнота всегда пыталась заполнить пустоту внутри меня.

Ноги торопились, бежали по ступеням, а в голове крутилась фотография Ульяны и Орыси. Почему Ульяна влюбилась в Романа? Разве можно полюбить так, что готова будешь продать душу дьяволу за право обладать парнем?

Нет, такой любви не существует – не для человека с душой ведьмы. Зато может быть желание отомстить, воздать по заслугам, восстановить справедливость. Кем была та Настя, которую когда-то любил Роман? Чернобровая гордячка в вышиванке и с длинной косой?

Ульяна, она обычная. Руки грубые, губы толстые, нос картошкой, лоб плоский. Ничем не одарила ее природа: ни умом, ни деньгами, ни красотой. Знай себе греби навоз в свинарнике каждый день. А Роман – симпатичный, кудрявый, веселый и белозубый. Каждый раз на сельских танцах поглядывает весело на Настю и зубоскалит.

И тогда Ульяна вспомнила о своей бабке. О старой-престарой бабке, которая знала кое-какие секреты. И отправилась к ней: «Помоги сделать приворот, бабушка».

«А привороты просто так не делаются. С этим дурацким колдовством все непросто. Я сделаю приворот, внученька, но ты должна сходить в темный лес к особому колодцу и принести мне кое-что…»

Я поднималась по темной лестнице, картина прошлого разворачивалась передо мной с особенной яркостью, и я понимала, что, будь на месте Ульяны, – вот такой себе неудачницей в белом платке и с большими мозолистыми руками, – я бы тоже отправилась в лес. Потому что терять нечего. Внутри пусто.

Темнота подъезда нахлынула, как черная волна. Волна глубокого озера, на дне которого живут страшные и непонятные твари. Конечно, именно так и надо сделать: отомстить своим обидчикам, воздать по заслугам. И для этого есть сила…

Я рванула наверх, мотая головой и прогоняя жуткие мысли. Ничто не может остановить темноту подъезда, ничто не может остановить злость, живущую внутри. Ничто не может остановить ненависть.

Я тоже ненавидела. Я очень сильно ненавидела свою мать.

Снежана довольно сообщила мне, что у нее – новая одежда.

– Мать обновила мой гардероб. Сказала, что я должна выглядеть отлично, – виновато улыбнулась она.

– Опять джинсы со стразами? – хмыкнула я, заваливаясь на диван и закидывая ногу на подлокотник.

– Нет. Мы были в «Колинзе».

– Фига се. Ну-ка, покажи.

Все-таки мать напряглась и показала наличие некоторого вкуса. Просто вышла из себя, можно сказать. Изменила себе. Вместо розовых блестящих тряпок Снежана продемонстрировала мне приталенные футболки с застежкой поло, две пары вполне приличных джинсов голубого цвета, две толстовки – одна, правда, розовая, зато другая – серая. И даже имелась парочка клетчатых рубашек черно-красно-белой расцветки.