Варвара Еналь - Та, кто задает вопросы [litres]

– Он же ведьмак, Мирослава. Поэтому всякое может быть. Он вернулся в конце войны к своей семье. В то время его младших братьев и родителей уже не было в живых.

– Он сначала участвовал в еврейском погроме, а после пошел воевать против фашистов, так, что ли? Одно не вяжется с другим.

– Да какая сейчас разница? – нахмурился Матвей. – Это не имеет отношения к тем двум ведьмам. И к тебе тоже. Прадед умер и унес в могилу свои тайны, и мы о них не узнаем.

– А это что? Еще одна его фотка в молодости. Смотри, он тут со своей девушкой. Твой прадед был красавчиком, что ни говори.

Я нашла в деревянной коробке еще одну фотографию, на которой молодой Стефан стоял рядом с красивой девушкой. Оба сияли от счастья, и сразу было видно, что они ужасно влюблены.

– Это его девушка, ее звали Мирославой, как тебя. Она погибла еще до войны. Ее вроде как застрелили красные. В те времена очень много народу погибло.

– Жаль ее. Представляю горе твоего прадеда. Ладно, давай еще поищем. Здесь только фото, удостоверение и тетрадь со списком ведьм. Немало потрудился твой прадед, столько ведьмачек загнал в могилу, что неудивительно, если парочка из них приходит отомстить ночью.

Мы порылись еще (Матвей, правда, бегал на кухню, перемешивал жарящуюся картошку), но нашли только списки трав и рецепты от больного горла, кашля и ожогов. Не обнаружив ничего серьезного, мы отправились наверх обедать и пить кофе.

Домой я заявилась под вечер. Тихо открыла дверь своим ключом, прошла по коридору и услышала, как мать разговаривает со Снежанкой. Видимо, они ужинали. Пахло макаронами и колбасой, и у меня потекли слюнки. Колбасу я очень любила.

– Что главное для девушки? Удачно выйти замуж, запомни это. Все эти истории с учебой и поступлением – Миркина блажь и глупости. Кому нужна ученая девушка? Кому нужен командир в юбке? Мирка никогда не найдет себе подходящую половину и своего Богдана проворонит. Потому что любому мальчику очень скоро надоест девочка, которая выглядит как пугало. А ты слушай, слушай мать и мотай на ус, Снежана.

Сестра не отвечала. Было слышно, как постукивают вилки о тарелки, как шумит закипающий чайник. Я брезгливо улыбнулась. Наконец-то застала своих за откровенной беседой. Ну-ка, ну-ка, что там еще посоветует мамочка?

– Знаешь, как говорят о девушке? Лучший вуз – это выйти удачно замуж. Будет у тебя муж с деньгами, со своим домом, с машиной – можно сказать, что ты на всю жизнь обеспечена. Сиди себе дома, занимайся хозяйством. Приличная девушка должна уметь вести хозяйство. Не так, как Мирка, – раз в неделю помыла посуду и подмела в коридоре. Надо уметь наводить уют и чистоту в доме. Чтобы еда наварена, пироги – в духовке и чистота во всех комнатах. И сама ты должна хорошо выглядеть. Так что я уже записала тебя в наш салон. Сделаем тебе бровки, подстрижем красиво, помелируем волосы, и будешь ты выглядеть красоткой.

Дальше слушать не имело смысла. Старая материнская пластинка о том, что Мирка – неряха и никогда не выйдет замуж, а вот Снежаночка, милая девочка, делает все, как надо. Я скинула одежду, тщательно спрятала рюкзак с Желанной и залезла в душ. После устроилась за компьютером и принялась за уроки.

Мать, видимо, решила наказать меня другим способом и весь вечер со мной не разговаривала, что было очень даже неплохо. Меньше воплей, больше покоя.

Я сделала уроки и легла спать. На этом сумасшедший день, полный приключений, закончился.

Мирослава притягивала точно магнит. Иногда Матвей вдруг ловил себя на странном желании – смотреть и смотреть на эту темноглазую девчонку с губами, обведенными черным, с бешеными, слегка раскосыми глазами и крошечным камушком-сережкой в левой ноздре.

Вроде бы ничего такого особенного и выдающегося нет в облике Мирославы, но она глянет с легким прищуром, поднимет брови аккуратным домиком, и ее темная внутренняя сила выплеснется наружу мощнейшим потоком.

Конечно, она была холериком, эта Мирослава. Конечно, умела быстро принимать решения и ничего не боялась. И конечно же она была страшно независимой. Вот вроде бы приходит каждый вечер к Матвею голодная, взъерошенная и даже расстроенная. Одинокая, неприкаянная, отчаявшаяся. Но Матвей чувствовал себя рядом с ней так, словно это он не ел пару дней и не видел ни одного доброго лица. Ее тепло, энергия, уверенность в себе согревали и притягивали. И когда Матвей, повинуясь мощному порыву, вдруг прижался губами к ее прохладным и немного сухим губам, его пронзила дрожь.