Варвара Еналь - Та, кто задает вопросы [litres]

Матвей вбежал в лес с мечом наготове, но никто его не встречал. Никто не стоял на дороге, не поджидал правнука ведьмака, не стремился ему навредить. Дедова хижина уже угадывалась во мраке, проступала призрачным контуром, вычерченным простым карандашом на черной бумаге.

Чучело медведя возвышалось над огородом, его огромная голова была слегка повернута, словно он ждал Матвея. Стеклянные глаза ничего не выражали, уши торчали на макушке. И как Матвей не догадался, что это всего-навсего плащ? Он видел эту голову в детстве и напугался до смерти. До икоты, до нервного тика. Мать, которая тогда была еще жива, запретила своему деду приходить домой в этом плаще, и с тех пор медвежья голова украшала чучело на огороде.

Матвей приблизился, и медведь повернул голову. Это произошло так быстро и неожиданно, что сердце чуть не выскочило из горла.

– Я правнук Стефана, – зачем-то пробормотал Матвей, но чучело осталось неподвижным.

Говорить ничего не надо было – только взять плащ. Но можно ли вот так просто протянуть руку и схватить толстую тяжелую шкуру? Вдруг чудовище откусит половину ладони? Белые громадные зубы медведя поблескивали в дымном мраке. Что делать? Может, попробовать подцепить и скинуть шкуру палкой? Или мечом?

Матвей поднял меч и неловко ткнул в соломенное брюхо чучела. И тут медведь ожил. Он распрямился, разинул пасть и зарычал в лицо Матвею. Неожиданно теплое медвежье дыхание обдало парня с головы до ног, вскинулись лапы с черными когтями, и сама смерть глянула в глаза с невозмутимостью хищного зверя.

– Бери шкуру! – закричали за спиной. Голос был тонкий и знакомый. – Бери шкуру! Снимай ее!

Медведь шевельнулся, и, если бы Матвей не отскочил в сторону, его придавили бы мощные лапы с длинными, точно ножи, когтями.

Увернувшись от когтей, Матвей вцепился в мягкую длинную шерсть у плеча животного и рванул на себя. Странная медвежья голова вдруг откинулась назад, и в руках у Матвея оказался длинный плащ, только вместо капюшона у него болталась тяжелая морда медведя с блестящими глазами и длинными зубами.

– Вот и все! Ты же его правнук, ты имеешь право на этот плащ, – проговорила Руська. Это она кричала только что за спиной.

Мавка стояла у забора и глядела на Матвея с восторгом и непонятной радостью.

– Надевай, – велела она. – А когда надо будет сражаться, накинешь капюшон и станешь чугайстером.

– Кто такой чугайстер?

– Лесной человек. Человек-медведь. Твой прадед Стефан был чугайстером. Всегда. Надевай капюшон, когда надо сражаться.

Вода в фонтанчике оказалась такой ледяной, что пальцы тут же занемели. Воздух стал холодным, будто сейчас не лето, а самая настоящая осень. Трава клонилась к земле, хотя ветра не было, и пространство замерло в ожидании чего-то чудовищного, могущественного и неизбежного.

Марьян умывался шумно, брызгая водой на стоявшую рядом скамью и на стволы высоких рябин. Собаки за оградой выли и скалились, не сводя с нас горящих злобных глаз.

– Они не выпустят нас, – пробормотала я, брезгливо оглядывая порванные джинсы.

– Выпустят. Давай я посмотрю твою ногу. – Марьян выпрямился и мотнул головой в сторону скамьи. – Садись.

– Это не моя кровь вроде…

– Твоя. Надо промыть и перевязать. Царапины, конечно, но инфекция нам не нужна, правильно?

Пришлось послушаться. Марьян рванул штанину, и джинса разошлась в его сильных руках. На голени действительно темнело несколько царапин – ерунда, конечно, – но они кровили, и струйки крови стекали к белым конверсам.

В кармане штанов у Марьяна нашелся пластырь и бумажные салфетки, и он ловко промыл и залепил мои ранки.

– Сойдет на сегодняшний вечер. Будем надеяться, что это единственные наши раны, – проговорил он и поднял глаза.

Зелено-карие узковатые глаза с невероятно дерзким прищуром, прямые низкие брови над ними.

– Ну что, не жалеешь, что пошла со мной? – спросил он, не сводя пристального взгляда.

– Нет. Моя сестра все еще у Григория Луши. И я готова его убить за это…

– Кровожадно. Тогда пойдем наберем земли с могил. Пригодится.

Кладбище покоилось под сенью рябин и каштанов. С краю, у самого забора, росли вишни – ягоды уже покраснели, наливаясь кисло-сладким соком.

– Думаешь, Матвей придет нам на помощь?

– Думаю, придет. Но если он не поймет, кем должен стать, толку от него не будет.