Варвара Еналь - Та, кто задает вопросы [litres]

Под сенью двух кленов стояли деревянные качели – темные, широкие, с железными цепочками и широкими основными опорами. Они словно звали к себе, и мы не прошли мимо. Устроились на них, я скинула кеды и оттолкнулась ногой. С Марьяном мне было легко, как, впрочем, и с Матвеем. Я не сравнивала их, потому что и так было ясно, что Марьян Вивчар был для меня особенным.

Особенно близким и особенно дорогим.

– Знаешь, – сказал вдруг Марьян, – ты понравилась мне сразу, как только я тебя в первый раз увидел. Такую черную и злую, с палкой в руке. Ты держалась очень независимо, словно хотела сказать, что сама можешь за себя постоять и помощь Матвея тебе вовсе не нужна. А после появилась первая запись в Желанной, и я понял, что вы делали в хижине старого Стефана. Древний артефакт заработал, и мне это было даже интересно.

– До момента со Снежанкой, – хмуро подсказала я.

– Да, это был гадостный момент. Мне было очень жаль твою сестру.

– Мне ее тоже было очень жаль.

– Надо защитить ее. Никто сейчас не в безопасности.

– Уже давно пора было найти ведьму!

– Да, если бы ее не покрывал Григорий Луша, Жнец клана.

– Почему его называют Жнецом? Откуда такое название?

– Это очень старое название. Раньше оно имело другое значение, библейское, Жнец был вроде ангела смерти, собирающего жатву среди нечестивых.

– А Совет? Разве он не видит, что Луша покрывает ведьму?

– Совет состоит из родственников Луши, – усмехнулся Марьян. – Их больше, чем нас, с тех пор, как не стало Стефана и Любомира. Их голоса всегда создавали баланс в Совете.

– А твой отец?

– Мой отец, мой дядя, я и Михаил. Этого слишком мало. Пани Новицкая не участвует в делах клана вообще, она отстранилась после гибели сына.

– И так и будет тянуться?

– Узнаем имя ведьмы, хотя бы от твоей сестры, и мы с братом ее убьем. Будет так.

– А если сестра не скажет?

– Скажет, рано или поздно, – спокойно сказал Марьян.

Деревянные качели тихо поскрипывали, железные цепи, на которых они держались, слегка холодили ладонь. Солнце, прячась за ветвями деревьев, кидало теплые пятна на траву. Нам было очень хорошо вдвоем, я знала, что Марьяну тоже нравятся эти тихие, спокойные мгновения, эта остановка в бесконечной борьбе с темными ведьмами. Он развернулся ко мне и смотрел внимательно, не отводя взгляда, и его зелено-карие, такие переменчивые глаза казались невероятно близкими и завораживающими.

– Ну же, Мирослава, – очень тихо произнес он, касаясь моей руки, – позволь себе влюбиться.

Я молчала, потому что слова не шли на ум. Я терялась в этом тихом покачивании, в сиянии летнего солнца и внимательном взгляде Марьяна.

Я знала, что Марьян хочет меня поцеловать. Но он смотрел и молчал, ожидая, что я тоже этого захочу.

И в этот момент мне на «Вайбер» пришло сообщение.

«Как дела? Что делаешь?» – писала Снежанка.

«Все в порядке», – коротко ответила я.

«Дело в том, что я всегда влюбляюсь в твоих парней», – последовало сообщение.

Я уставилась на него, после посмотрела на Марьяна и засмеялась.

– Ты чего? – не понял он.

– Похоже, моей сестре теперь нравится Матвей. А Богдан оказался не у дел.

– Богдан – это идея твоей матери, а не Снежаны, – заметил Марьян. – Напиши, пусть приезжает.

Я написала.

«После обеда, ближе к вечеру», – ответила сестра.

«Так уже вечер».

«Ну, посмотрим».

– Она всегда влюбляется в моих парней, – пробурчала я. – Да ерунда это. У нее еще ни разу не было нормального, настоящего парня. Думаешь, Матвею она может понравиться?

– Матвею нравишься ты.

– Откуда ты знаешь?

– Это видно.

Я открыла было рот, чтобы возразить, – хотя Марьян был человеком проницательным, ничего не скажешь, – как на «Вайбер» снова пришло сообщение, на этот раз от Матвея.

«Скарбник сбесился. Приезжай быстрее».

Матвей никогда не просил о помощи, поэтому я тут же соскочила с качелей.

– Матвею нужна помощь, – сказала я, быстро глянув на Марьяна, и мы помчались к машине что есть духу.

Едва он увидел Мирославу в этом длинном вишневом платье, с убранными в замысловатую прическу волосами – такую необычную, такую невероятную, такую странную, – как его сердце остановилось. Он смотрел и смотрел на эту девушку, и мир кружился вокруг, и высоко в небе сияли звезды, и до боли, до горечи щемило сердце.