Кассандра Клэр - Грешники

У него было еще одно дело до возвращения в Безмолвный Город. Необходимо было объясниться с человеком, беспокоящимся об Эрондейлах столь же сильно, как и он сам.

Ему нужна была Тесса.

***

Селин не собиралась вламываться в квартиру Валентина. Это было бы сумасшествием. Тем не менее, после ночи и дня слепого блуждания по городу она была слишком сонной, чтобы о чем-то разумно мыслить. И просто последовала прихоти. Ей хотелось уверенности и силы, в которую Валентин заставлял ее поверить. Не только в него, но и в себя.

После той странной встречи на мосту хотелось вернуться в квартиру в Марэ. Она знала: Стивен и Роберт будут осведомлены о демонической активности, а также о том, что какой-то охотник-одиночка может причинить неприятности Кругу.

Но смотреть им в глаза она не могла. Пусть беспокоятся о том, что с ней произошло. Или не беспокоятся. Было все равно.

По крайней мере, в этом она пыталась себя убедить.

Она провела день в Лувре, блуждая по галереям, в которых не было туристов, разглядывая старые этрусские маски и месопотамские монеты. В детстве она часами блуждала по музею, сливаясь с толпами школьников. Ребенку всегда легче оставаться незамеченным.

А сейчас ей хотелось быть замеченной. И затем вытерпеть приговор.

Она не могла не думать о той паре на мосту. О том, как они друг на друга смотрели, как прикасались друг к другу с заботой и нуждой. Равно как и не могла не думать о предупреждении женщины насчет Валентина. Селин казалось, что она может доверить Валентину свою жизнь.

Но раз уж она была так неправа насчет Стивена, как можно было быть уверенной в чем бы то ни было еще?

Валентин жил в роскошных апартаментах в шестом округе, буквально в квартале от знаменитой шоколадницы и галантереи, где одна шляпа на заказ стоила больше месячной ренты за квартиру. Она громко постучалась. И тут же вскрыла замок, когда никто не отозвался.

Я вламываюсь в квартиру Валентина Моргенштерна, думала она, напрочь сбитая с толку. Все казалось каким-то нереальным.

Квартира была элегантной, почти что царственной: стены были задрапированы обоями с золотыми лилиями, мебель была обита велюром. Блестящий паркет был покрыт плюшевыми коврами. Тяжелые золотистые шторы чуть приглушали свет. Единственной не вписывающейся в интерьер вещью был большой стеклянный шкаф в центре, где лежала Доминик дю Фруа — связанная, избитая, без сознания.

Прежде, чем она решила, как поступать, послышался звук проворачиваемого в замочной скважине ключа. Повернулась дверная ручка. Селин, недолго думая, нырнула за шторы. И заставила себя не двигаться.

Из своего укрытия она не видела, как Валентин ходил туда-сюда по гостиной. Но слышала все необходимое.

— Проснись, — бросил он.

Пауза, а затем болезненный вскрик.

— Демон-халфас? — его голос звучал одновременно позабавленно и разъяренно. — Серьезно?

— Ты же хотел, чтобы выглядело реалистично, — проскулила Доминик.

— Реалистично, а не угрожающе.

— А еще обещал заплатить мне. Но я здесь, в какой-то чертовой клетке, с пустым кошельком. И шишками на голове.

Валентин тяжело вздохнул, словно раздражался и терял время.

— Ты сказала то, о чем мы договорились? И подписала признание?

— А не об этом ли доложили тебе твои шавки, бросив меня тут? Так что ты платишь мне за услуги, а потом мы забудем все, что случилось.

— С удовольствием.

Раздался странный звук, который Селин не сумела понять. А затем запах, но уже понятный: горящая плоть.

Валентин прокашлялся.

— Можешь выходить, Селин.

Девушка застыла. Словно потеряла способность дышать.

— В последнее время уловки тебе не даются, да? Давай, покажись, — он резко хлопнул в ладони, словно подзывал питомца. — Никаких больше игр.

Селин вышла из-за шторы, чувствуя себя полной дурой.

— Ты знал, что я тут? Все это время?

— Ты бы удивилась тому, сколько всего я знаю, Селин, — холодно улыбнулся тот.

Он, как и всегда, был облачен в черное, отчего его волосы словно горели светлым огнем. Селин даже подумала, что, если судить объективно, Валентин был так же красив, как и Стивен, однако подумать о нем в подобном ключе не выходило. Он был красив красотой статуи: идеально вылеплен, непреклонен, словно камень. Иногда в Академии Селин наблюдала за ним и Джослин, поражаясь, как одно ее прикосновение было способно растопить его лед. Однажды Селин застала их в объятиях и из тени наблюдала за тем, как они теряются друг в друге. Как, стоило разорвать поцелуй, Валентин нежно-нежно коснулся ее щеки, и выражение его лица, когда он смотрел на свою возлюбленную, было почти человеческим.