Anne Dar - Узник [СИ]

Не знаю, как долго мы ехали, однако Герберг еще минимум трижды вводил меня в состояние искусственного беспамятства. В последний раз я проснулась незаметно, стараясь не подавать признаков своего пробуждения, и около получаса тщетно пыталась развязать бечевку за своей спиной.

Спустя полчаса моих безуспешных попыток освободить руки, мы съехали на ухабистую дорогу и вскоре остановились. Я притворилась спящей и позволила Гербергу вытащить себя из машины. Через едва приоткрытые глаза я поняла, что уже глубокая ночь и что мы направляемся к какой-то старой, заброшенной часовне. На то, что она заброшена, указывали заколоченные окна и слегка обвалившийся фасад. Изнутри кто-то открыл нам массивную деревянную дверь, и чуть позже я поняла, что это был Константин.

Опустив меня на пол, Герберг с Константином отошли в сторону. Моё сердце бешено колотилось, предчувствуя приближение катастрофы. Я приоткрыла глаза и увидела голые стены, освещенные сотней огней из зажженных восковых свечей и лампад.

— Где священник? — интересовался Герберг у Константина.

— Хайме доставит его с минуты на минуту. Он согласился обвенчать тебя хоть с козой за ту плату, которую мы предложили взамен. Держи кольца, жених. Девчонку стоит привести в сознание, если только ты не хочешь жениться на бессознательной.

Спустя несколько секунд мне в лицо вылили полстакана ледяной воды, от которой по моему телу машинально пробежала дрожь.

— Пришла в себя, спящая красавица? — сев напротив меня на корточках, поинтересовался Константин. Я облокотилась о стену, ничего не ответив своему обидчику.

По-видимому, моё молчание задело Константина за живое, так как он резко отвесил мне мощную пощечину по левой щеке. Его удар мгновенным эхом отозвался в моей ране над правым виском, полученной мной при аварии, отчего в моей голове словно разорвался снаряд. Колкая боль в черепной коробке заставила моё лицо исказиться в гримасе боли, однако я не издала ни звука.

Сразу после пощечины дверь в часовню открылась, и внутрь зашел какой-то неизвестный мне, неприятный пожилой человек. Он был невысокого роста, с огромным носом-картошкой, засаленными волосами и маленькими, узкими глазками, и на нем была ряса священника. Весь его вид говорил о том, что он явился с доброй попойки и голова у него сейчас болит даже сильнее, чем у меня. За ним в дверь сразу же проскользнули Хайме с Дианой. Обе были одеты в красивые, хотя и изрядно помятые, платья голубого и фиолетового цветов одинакового фасона.

— Поднимайте девушку, — потребовал человек в рясе, после чего Герберг мгновенно вцепился в мой правый локоть и поднял меня с грязного пола, под улыбающийся взгляд Хайме. Открыв толстую черную папку, лже-поп начал читать речь, в суть которой я даже не пыталась вникнуть, пока он не дошел до конечного пункта.

— Так как ничто не препятствует вашему союзу, — он начал завершать свою речь, словно не замечая моего очевидного несогласия, — я спрашиваю жениха: согласен ли ты взять в жены эту девушку, любить её и заботиться о ней в горести и здравии?

— Согласен, — отчеканил Герберг.

— Согласна ли ты…

— Вам не кажется, что ваш текст построен не по канонам? — заметила я с кривой улыбкой.

— Согласна ли ты… — попытался продолжить мучающийся похмельем мужчина.

— Нет, — громко ответила я прежде, чем он закончил свой вопрос.

— Она должна согласиться, — заметил пьяница, уже наверняка желающий вернуться к своей бутылке. Герберг больно сжал мой локоть и поп снова задал мне свой вопрос.

— Нет, — пропищала от боли я и вдруг почувствовала, как кожа на том месте, за которое удерживал меня Герберг, начала буквально нагреваться изнутри. Через несколько секунд я уже кричала от дикой боли, которую обычно испытывают люди, соприкасающиеся с огнем. Эта боль отзывалась мощной пульсацией в моём мозгу и при каждом обострении передо мной, словно во сне, появлялся силуэт Ричарда. Я рывками видела, как он сидит за рулём и, срываясь на крик, что-то говорит. Мне казалось, что я слышу его и еще чьи-то голоса, однако слов разобрать я не могла. Когда Герберг с еще большей силой сжал мой левый локоть, я снова увидела Ричарда и поняла, что рядом с ним находится отец. Только сейчас я осознала, что еще ни разу не называла его отцом. Назвать Агнию матерью я успела лишь после аварии, когда обещала помочь ей выбраться из перевернувшейся машины, но так и не успела до нее добраться, а Генри отцом вслух так и не назвала…