Екатерина Бобровенко - Ловцы снов

Компания неспеша удаляется дальше, вверх по улице, оставляя одинокую девушку на обочине их разговора и веселого шума, и подойти к ней сейчас, такой расстроенной и подавленной, с приставаниями познакомиться, кажется неудобным.

Я останавливаюсь на углу улицы, все еще неотрывно глядя на незнакомку, пытаясь вскользь ухватить ее взгляд, но она не смотрит по сторонам — только себе под ноги, чиркая ботинком по тротуарным камням, и мне кажется, она расстроена чем-то еще. Чем-то намного большим.

Перевожу дыхание, пытаясь привести его после пробежки в нормальный спокойный ритм, и наклоняюсь выкинуть снег из-за отворотов ботинок, прежде чем все-таки подойти к Ней ближе. А когда наконец снова поднимаю голову, вижу, что Она уже на улице не одна. В первые секунды мне кажется, что это опять какие-то ее знакомые, но я ошибаюсь: двое парней дворового вида и явно подвыпившие, оба в каких-то полурасстегнутых засаленных фуфайках, бритые под «горшок», с перекашиваемыми ухмылками рожами. Один мнется кругами перед девушкой, загораживая собой проход, не девая сделать и шага, другой, с оскаленно-скользской улыбочкой стоит полубоком с другой стороны, придерживая ее за локоть, и чего-то бормочет растянутым срывающимся голосом, пытаясь утянуть за собой в узкий переулок между домами, ответвляющийся от основной улицы.

Незнакомка испуганно улыбается, пытаясь вырваться. Даже со своего места я вижу — представляю до рези в голове — как жалостливо и растерянно блестят ее, словно стеклянные, пронзительные влажные глаза, не понимая.

Зато я прекрасно все понимаю…

«Подруга» в окружении ухажеров уже успела скрыться с горизонта, кто-то из проходящих мимо на другой стороне внезапно развернулся по направлению, скрываясь в ближайшем сквозном переулке. Снова тихая, пустая, узкая улица. Как и все похожие в нашем городе, они выглядят оживленными, пока на них есть хоть несколько человек, до жути, до тесноты между стенок домов. Но сейчас, лишившись этих нескольких прохожих, окружающее пространство становится слишком пустым. И безжизненным.

Тихие улочки нашего города, изменчивые, как направление снегопада в метель…

— Пусти! Отвали от меня! Отстань!..

Я уже сломя голову лечу вперед, навстречу, когда отбивающуюся девушку силком затаскивают в темноту проулка.

…Наша главная задача как Ловцов — защищать людей от любого возможного контакта со Снами, а их самих — от необдуманных поступков, порождаемых непониманием происходящего и страхом. Я не добавляю к своим обязанностям ничего лишнего, но сочту правильным, если попытаюсь еще и защитить людей друг от друга.

В темноте тесного переулка нет фонарей, и свет проникает сюда только с улицы и с неба, запорошенного белой рябью, и в первые несколько секунд я вижу только смазанные серо-фиолетовые контуры, постепенно привыкая к темноте.

Двое пялятся на меня, вылетевшего из-за угла, точно на призрака возмездия, явившегося посреди темного переулка. Оторопевши — и как-то разом растеряв всю свою уверенность, хотя я замечаю в их глазах проявляющуюся изнутри волну смятения и ярости. Один, с сероватой небритостью на пухлом заплывшем лице, наполовину загораживает боками просвет переулка — я вижу за его спиной вторую тощую и ломаную фигуру, придавившую девушку всей массой к стене, пытаясь заставить ее не вырываться.

Девчушка странно замирает, глядя на меня испуганно и явно подозревая, что это подоспела подмога, но потом ее круглые, несчастно-прозрачные глаза расширяются от удивления — она меня узнала?… Пытается рвануться навстречу, но ее грубо хватают сзади за капюшон, сбивая шапку в снег и отталкивая назад, за свои спины.

— Слушай, пацанчик… Найди себе другую, эта киска на сегодня уже занята… — голос тощеватого, с влажными и острыми бегающими глазками, кажется заплетающимся и растягивает слова нараспев, точно какую-то пьяную песню, и мне как-то разом становится душно и противно от него, а еще я чувствую — так же, поднимающуюся накатывающим валом изнутри, — нестерпимую, но какую-то хладнокровную злость.

Приободрившись заплетающейся речью, дружок говорившего медленно отлипает со своего места навстречу, покачиваясь, но с гадкой усмешкой на распухшей красной физиономии. Не спеша приближается ко мне, все еще нагло ухмыляясь, только странно — и тоже медленно — заводит за спину раскрытую ладонь.

Я замечаю мелькнувший в его руке нож еще раньше, чем он успевает им замахнуться — нелепо, грузно, пытаясь взять скорее внезапностью и грубой силой, а не тактикой или ловкостью. Уклоняюсь назад и в сторону, проскальзывая под его руку и, перехватив за плечо, впечатываю боком в стену переулка.