Тимур Денисов - Преврати меня

Я сбросила вызов и уставилась на брата. Он больше не причитал, только шевелил губами. Его зрачки расширились. Огромные. Черные. Руки лежали вдоль тела. Глаза смотрели в небо. Лицо бледное и странное.

За мыслью, что он притворяется, пришло предположение, что он умирает. Он сломал позвоночник и умирает. Это последние судороги. Он упал из-за того, что меня не было рядом. Он умрет с воспоминанием о том, как я его бросила.

— Саня, — сказала я, — если это спектакль, скажи сейчас, иначе я сильно напугаю маму.

Он не ответил. Просто посмотрел на меня. В первый раз. Его лицо исказила гримаса удивления и боли, брат как будто скалился — я подумала, что он как зверек. Я видела его маленькие, аккуратные зубки. С них всего год назад сняли скобки.

— Ли… — он попытался произнести мое имя.

Его рот и горло начали сокращаться. Из глаз потекли слезы. Он захлебнулся. Я снова начала набирать номер. Почувствовала, что вспотела, но руки дрожать перестали. Гудок.

— Мне было больно, — прошептал брат. — Мне никогда еще не было так больно.

— Все будет в порядке, — обещала я.

Ложь. Меня начало подташнивать. Вкус слюны во рту и чувство, что сейчас Лиза-девочка упадет в обморок, как последняя тупая трусиха.

Мама сняла трубку.

— Саня упал с дерева, — сообщила я, — ему очень больно, у него судороги и…

— Я приеду через два часа, — ответила мама.

— Я не падал, — прошептал брат.

— Судороги? — уточнила мама. — Как он упал?

Я поняла, что она наконец тоже испугалась. Брат начал дышать, глубоко, медленно.

— Он говорит, что не падал, — автоматически повторила я.

— Я могу с ним поговорить? — спросила мама.

— Да, — я приложила трубку к мокрой щеке брата.

— У меня начали дрожать руки. — Саня говорил тихо. — Я успел спуститься с дерева, а потом меня как будто выкрутило.

Не знаю, что спросила мама.

— Нет, — ответил брат. — Боль во всем теле. Я лег на землю. — Пауза. Он вздохнул или всхлипнул. — Меня до сих пор трясет. И я вижу меньше, чем обычно. Лиза.

Я поняла и поднесла трубку к своему уху.

— Судороги? — снова спросила мама.

— Он был твердый и тяжелый, — сказала я, — жаловался на боль, не видел меня…

— Он точно не падал? — переспросила мама.

— Я не видела, — объяснила я. — Я пришла, когда он лежал внизу.

Мне вдруг стало легко. Я поняла, что Саня не умрет в ближайшие пять минут.

— Что вы делали? — спросила мама. — Там было что-нибудь ядовитое?

Я посмотрела на брата.

— Тебя мог укусить клещ? — поинтересовалась я у него.

— Нет, — шепотом ответил он. — Не знаю. Я ничего такого не заметил. Это было похоже… ладно, неважно.

Он закрыл глаза и расслабился.

— Он не знает точно, — сообщила я маме.

— В какой же жопе этот проклятый дом, — пробормотала она.

Я открыла рот, но не знала, что ответить. Мама не ругается. Обычно не ругается.

— Я вызову вам «скорую», — продолжала она, — потом позвоню отцу. Мы приедем в течение двух часов. Может быть, раньше «скорой», но, наверное, позже. Если его будут увозить, поезжай с ним и все время мне звони.

— Да, — обещала я.

Мама сбросила вызов. Я еле успела встать и отойти от брата. Меня стошнило в угол, где скрещивались заборы четырех соседних участков. Когда я обернулась, Саня уже сидел на коленях. Его лицо выглядело изможденным.

— А с тобой что? — спросил он.

— Ты напугал меня, маленький засранец, — ответила я.

— Лиза-девочка.

И мы засмеялись.

— Это уже происходило, — сказал Саня. — Раз пять или шесть.

— Почему не обращались к врачу? — спросил доктор.

Он сидел на нижнем ярусе нашей с Саней двуспальной кровати, а брат, все еще бледный, успокоившийся до заторможенности, лежал рядом с ним. Медик закончил мерить ему давление и теперь убирал аппарат в футляр. На полу стоял раскрытый, ощерившийся готовыми шприцами красный чемоданчик. Пока шел разговор, я, мама и папа стояли вокруг или ходили по маршруту от окна к двери и обратно. Как звери в клетке.

— Мне не было так плохо, — объяснил Саня. — Просто начинали дрожать руки, и кружилась голова. Через час все проходило.

— Пять или шесть раз за сегодняшний день или за неделю? — уточнил врач.

— Нет, — сказал брат, — всего пять или шесть раз.

В комнате зеленоватый полумрак. За окном соседский забор и тени наших сосен.

— Когда это началось? — поинтересовался отец.

— Полгода, — неуверенно предположил Саня.

— В феврале я отвела тебя домой из школы, — вспомнила я.

— Точно, — подтвердила мама. Она нервно взмахивала рукой, когда говорила.