Игорь Осипов - Охотники на попаданцев [оптимизирована обложка] [publisher - ИДДК]

– Кар! Кар! – раздалось сверху вместе с хлопаньем крыльев и скрежетом когтей по жести.

Это на кабину трактора села большая угольно-чёрная ворона. Она вращала головой и с живым интересом разглядывала нас всех. Птице явно не сиделось на месте, так как она прыгала то вправо, то влево, находясь в странном возбуждении, словно мы для неё добыча, и ей не терпелось что-то украсть.

– Кыш! – закричал тракторист, взмахнув рукой, – кыш, окаянная. Тебя только тут не хватало.

– Отпусти, – повторил я, повысив голос и обращаясь к Ольге, но девушка смотрела на ворону, закусив губу.

Да, точно. Память с некой заминкой преподнесла то, что знал прежний Евгений. Оля панически боялась птиц. Она боялась, в общем-то, любую крупную птицу. Ворон, гусей, сов, орлов, даже домашних петухов, хотя мелкие певчие ей нравились, но даже в этом случае она избегала их трогать, при том, что мышей и крыс совершенно не опасалась. «Фобия», – как-то сказал один знакомый доктор про похожие страхи.

– Уходим! – громко произнёс я, наконец высвободившись от хватки «приветливой дамы». – попаданца нет, а тела заберут санитары из мертвецкой. Полиция осмотрит все. Нам здесь нужно поменьше топтать.

– Это я щас, – затараторил тракторист, прыгнув в кабину и посмотрев на приборы. – Не спускает пар. Не пробил. Уволюсь. Ей-богу уволюсь. Я с нежитью биться не хочу. А то ещё ночью придёт мстить.

Тракторист быстро перекрестился. В то же время Сашка поочерёдно подал руку девушкам и помог им залезть в высокую телегу. Мне без кирасы было бы это затруднительно.

Только Аннушка стояла, замерев, как деревянный манекен.

– Уходим, – повторил, а потом шагнул ближе, стукнув ее по наплечнику.

Но девушка ничего не видела и не слышала, глаза ее закатились, отчего были заметны только белки, а полуприкрытые веки быстро-быстро дёргались, как у человека, видящего дурной сон. Я пару раз наблюдал раньше полное погружение в транс, и то, что происходило с нашей провидицей, было очень похожим.

– Анна, – ещё раз негромко позвал я, но девушка снова не шевельнулась, что-то сильно сжимая в руке.

– Блин, чего такого нужно обожраться, чтоб совсем зомби стать? – громко спросил Никитин, ни к кому конкретно не обращаясь, он перегнулся через борт и глядел на тело городового. – Нарки, блин, обдолбаные.

– Не знаю, – ответил я, не сводя глаз с провидицы, лицо которой побледнело, как у покойника.

Только через пять минут она дёрнулась и шумно вдохнула воздух. Из пальцев на траву упала небольшая вещица, блеснув металлом. Наверное, ворона именно к ней приглядывалась, а может, обронила при выстрелах и хотела вернуть украденное добро.

– Всё хорошо? – спросил я у девушки, которая озиралась по сторонам, словно не понимая, где находится. – Анна, все хорошо?

– Да, – выдавила она из себя, несколько раз быстро кивнув.

– Тогда в телегу, – произнёс я, подхватив вещицу и вскакивая на подножку трактора.

Дождавшись, когда Сашка втянет наверх Анну, машина ритмично зашипела выбрасываемым из клапанов паром и покатилась задним ходом, где тракторист ловко ее развернул. Версия о химическом препарате или дурманящей траве казалась разумной. Было даже досадно, что мне самому такое в голову не пришло.

– Кыш!

Нужно в полицию заехать. Нужно Бодрикову донесение написать. Нужно отряд вооружить. И нужно котят купить. Профессор Крылкин ещё для прошлой группы советовал. Говорил, стресс снимают хорошо.

И Собак. Доберманов. Двух.

Так я думал, глядя на небольшой значок, который обычно прикалывают к шинели и сюртуку на манер ордена. Значок представлял собой небольшой треугольник со слегка сглаженными углами, а на самом значке была изображена змея, свитая в форме восьмёрки, положенной на бок, или знака бесконечности на фоне нескольких шестиугольников пчелиных сот.

Большая чёрная ворона сидела на толстой ветке, хохлясь, ворча и покачиваясь на лёгком ветру. За полвека ей всё уже надоело. Как говорится, и жить тошно, и умирать страшно.

Ворона каркала и, казалось, ворчала, как старая бабка, ругающая ветреных девок, сидя на завалинке. А десяток людей в обычных рабочих сюртуках, какие можно увидеть на грузчиках или ямщиках, без единого слова готовили место. Работали слаженно, как единый организм. Порой даже передавали друг другу вещи, не глядя при этом на товарища.

Ворона давно привыкла к похоронным процессиям и плачущим поминальщикам. Лишь иногда залётные сороки и галки тревожили ее покой, норовя утащить то, что полагалось ей по праву.