Игорь Осипов - Охотники на попаданцев [оптимизирована обложка] [publisher - ИДДК]

– А если его извлечь не могут, то как хранят?

– В металле. Он лучше всего в серебре растворяется. Если взять расплавленную мешанину и кинуть туда немного серебра, то бо́льшая часть теплорода впитается именно в серебро. Так, собственно, его и обогащают. Потом серебро разбавляют обычной медью, доводя до нужных пропорций. Самый чистый идёт в паровые машины, победнее в кухонные печи и согревающие конструкции. Например, у меня есть жилетка на зиму, под сюртук, и в неё вшиты бляшки из теплородной меди.

– Крутяк. Шеф, а можно я тоже такую же куплю?

– Можно, но она дорого стоит. Примерно, как три твоих оклада.

– А чё так дорого? Вон у нас целый пароход на колёсах есть. Катаемся туда-сюда.

– Ты про трактор? Он тоже больших денег стоит. Обычный электрический дешевле.

– Хай энд технологии, – усмехнулся Никитин и замолчал.

А тем временем показались разведчики, которых мы оставили.

Парни окружили старенькую телегу, пегую лошадь и нескольких человек, что-то отчаянно жестикулирующих. Когда приблизились, то стал понятен смысл перепалки, возникшей между бойцами и мужиками. Жители расположённой в лесу заимки хотели пройти привычной дорогой, а их не пускали. Я решил было объяснить им, что пути больше нет, а потом задумался. А есть ли теперь сама заимка?

– Чем обязан? – по возможности вежливо спросил я, когда подъехали вплотную, при этом спрыгнул с подножки трактора в траву.

На штанах и обуви остались серые следы. Мелькнула в голове мысль, что длинные сухие листья и коленчатые стебли слишком пыльные для дороги на отшибе города.

– Дык, ваш блародь, – начал мужик, опасливо поглядывая на упрятанных в броню людей. Но удивление, наверное, больше вызывало то, что три из четырёх были барышнями. – Нам ехать надобно, а эти не пущают. У нас там Тихон. Его же проведать надо. А то эта бесовая напасть сложилась. А он зело старый сам уйти.

– Поезжайте в город, – произнёс я, подбирая слова, – здесь небезопасно.

– Но ведь Тихон.

– Поезжайте. Если он там, то привезём его в больницу сами.

– Но как же, ваш блародь?

– Езжай! – повысил я голос, а потом махнул рукой, подзывая разведчика. – Никого больше не было?

– Были. Какая-то парочка верхом. Они нас увидели и сразу исчезли.

Я кивнул. Стена чужого леса начиналась в полусотне метров от нас.

– Ваш блародь, – не унимался мужик, поглядывая на своих сотоварищей, – может, проедем?

Он стоял и мял клетчатую кепку. А ведь мужики не из самых бедных, подумалось мне. Брюки из хорошей ткани заправлены в чуть стоптанные солдатские сапоги. На коричневом сюртуке красовалась новомодная застёжка-молния, которая попалась московским охотникам около пяти лет назад и начала завоёвывать сердца не только элиты, но и простого люда. Телега снабжена фонарями и хорошим аккумулятором. Да и в самих путниках было нечто особенное. Говорил только один из них, а остальные молчали с отрешённым взглядом, словно под опиумом находились. Видел я в столице тех, кто курил эту гадость. В губерниях-то больше горькую любят.

– Нельзя, – со вздохом ответил я.

Тем временем крайний слегка вздрогнул, несколько раз сонно моргнул, а потом неспешно развернулся к трактору и подошёл к прицепу. Моя интуиция зарычала диким зверем, заставив внутренне собраться.

Мужик слегка вытянул шею и пристально уставился на нашу новенькую добычу. Девушка всхлипнула и замерла. Она улыбнулась, словно узнала человека и даже подалась немного вперёд. Их взгляды встретились.

Простой человек не обратил бы внимания, а вот Марк Люций во мне, по-прежнему создавая насупленный вид и слушая вполуха говоруна, краем глаза наблюдал за этим событием.

Меж тем, белобрысая девушка и мужик молча застыли, глядя друг на друга. Зрачки потеряшки расширились до невозможного, но минуту спустя тот странный парень резко обернулся и сделал несколько быстрых шагов к говоруну.

А девушка замерла и побледнела, а потом затрясла головой и вытянула руку в сторону странного человека. Зрачки снова стали нормальными.

– Ня, – пролепетала она, – ня.

– Ваш блародь, – продолжал тем временем мой собеседник, – мы мухой, туды и обратно. Тихона заберём, и всё.

– Говорю же, нельзя, – ответил я, сам наблюдая за тем парнем, которого прозвал для себя опиумщик.

– Но ваш блародь.

– Если ты думаешь, что самое опасное там, то глубоко ошибаешься, – произнёс я и неспешно достал из потайной кобуры свой наган.

Сзади к говоруну подошёл опиумщик. Было бы правильно, если бы тот начал отоваривать болтуна от затеи, но вместо этого он едва различимым шёпотом произнёс одно слово.