Алексей Баев - Цок [СИ]

Предо звонко рассмеялся.

— Ты же видел его только ночью! Посмотришь днём, впечатление изменится.

— Правда? — не поверил Иуру. — А у нас на островах и ночью краски ярки… Парадокс?

— Ладно, приятель, — не стал отвечать Предо, — оставь парадоксы на потом и берись-ка за нашу скорбную каменюку. Пора идти на снижение.

Ангелы с двух сторон ухватили истукана и осторожно, чтобы невзначай не уронить ценный груз, начали плавный спуск.

— Забирай чуть правее, — вновь командовал старший. — Ага, вот так… Держи ориентиром вон ту вершину… Да, да, эту самую… Ну что ж ты в штопор-то пошёл! Поток лови! Да не восходящий, чудак, нам же вниз…

Красноватого истукана Атония поставили недалече от Ваиру. Но не слишком рядом. Иначе на фоне десятиметрового чёрного гиганта тот бы просто потерялся. Отойдя на несколько метров, опустились на колени. Прочли заупокойные заветы. Вспомнили о Стене. Пожелали Новой Вечности.

— Что ж, мой старый друг, — негромко произнёс Предо, поднимаясь с колен, — вот и пришло время прощаться. Дела твои велики, и забыть тебя невозможно. Многого ты желал во имя духовного прогресса, и это похвально. Но совершенства нигде нет… Знаю, что наконец-то ты это понял. Иначе б не стал биться с демоном… Знаю… Покойся же с миром. Здесь, на Тики Оа. Всё, что завещал ты, будет исполнено. Прощай, Атоний Несгибаемый!

Закончив речь, серебряный вытер рукавом плаща выступившие слёзы, повернулся на каблуках к чернокрылому и, взяв того под локоток, повёл в сторону берега. Достигнув обрыва, отпустил.

— Вызовем молнию, — произнёс он. — Слава Всевышнему, налегке перемещаться гораздо проще.

— Согласен, — вздохнув, ответил здорово уставший Иуру.

И пару раз резко присел, разгоняя по телу кровь…

Маша уже почти неделю сидела в заточении, но до сих пор так толком и не понимала, чего от неё хочет Ферериус. Демон являлся каждый день в одно и то же время, но постоянно в разном обличье. То притворится эксцентричным меценатом Фредом Ферером, то жирным коротышкой Фердинандом, а то вдруг раскудрявится, надвинет на глаза чёрную шляпу, накинет на плечи серебряный плащ и щеголяет этаким Предо. Но до последней складки фальшивым.

Художницу поначалу здорово веселил такой маскарад, и она неизменно угадывала личность тюремщика. Фред пытался подкупить перспективами, смешной Фердинанд, раздувая пухлые щёчки, запугивал, а «Предо» читал нотации, взывал к состраданию, совести и… К целомудрию? Обещал вагон лучшего французского коньяка и тринадцать ночных полётов в сторону Луги. Являлся ещё некий рыжий шотландец по имени кажется Фергюс (фамилию Маша вообще не запомнила). Этот хотел взять душу обещанием мирового выставочного турне и должностью директора эдинбургской картинной галереи.

Взамен «все» просили лишь одного — крови. Нет, о жизни речь не шла. Нужно было всего лишь расстаться с тремя-четырьмя каплями. Можно даже из пальца. Но добровольно. Это имеет значение. Впрочем, какое — объяснить так и не потрудился.

Маша тоже пошла на принцип. Не говоришь? Ну и ладно. В таком случае хрен тебе, а не гемоглобин.

Ферериус держал девушку в той самой пещере Вадиковых душевных терзаний, что не слишком-то пряталась за прозрачной дверцей. «Международный водный альянс. Гроссмейстерская». Вход, удаляясь, блокировал снаружи тяжеленным ящиком с золотом. Не, не выбраться. Маша пыталась. Дверь тоже разбиваться не хотела. Бронированная, что ли?

Оставаясь на долгие часы в одиночестве, Маша, чтоб не сойти с ума от безделья, излазила буквально все уголки своей обширной камеры. Заглянула в каждую щёлочку. И постоянно думала. Размышляла…

Вадя просто больной. Всё готов превратить в деньги. И в золото. С чего бы это? Нет, он никогда не отличался особой щедростью, но сейчас перешёл все границы. Потому что разорился? Потерял банановый бизнес? Или есть ещё какая-то причина? Право, ну нельзя же до такой-то степени!

Фонтан этот чёртов, выкидывающий вверх попеременно то злато, то дензнаки. Постамент под памятником величию собственной алчности, сложенный из слитков. Даже стены дурдома оклеены «франклинками» в несколько слоёв. Нда… Любопытно было б заглянуть в пещеру под вывеской «Мона». Хотя, что там может быть интересного? С такой-то фантазией…

Среди воображаемых богатств было невероятно скучно. И тоскливо. Хоть завалящую тетрадку б нафантазировал. И огрызок карандаша. Золотой лаптоп есть, и можно было б от нечего делать пофотошопить, да клавиши единым монолитом. И дисплей из платины… Хоть бы уж Ферериус поскорее вернулся. Словом с живой душой перекинуться — ничтожная, но отрада. На безрыбье-то.