Роман Савков - Не время для нежности [СИ]

Обежал печную трубу, прыгнул на скат сарая и едва не сорвался, заскользив под уклон. Ломая ногти, вскарабкался пауком обратно, бросился к проржавелой пожарной лестнице.

Оттуда его и сняли, когда завис на нижней перекладине, — до конюшни было рукой подать. В четыре руки стянули на землю, навешали люлей для острастки. Подняли и повели прочь со двора в чем был, босого. Хорошо, хоть штаны и рубаху набросить успел.

Пытался однажды бежать, так догнали — зажали в замусоренном тупике и долго валяли по дурно пахнущим булыжникам. Без объяснений, молча.

Потом связали руки, накинули на голову заранее заготовленный мешок. И вот он здесь. Еще живой, но уже наполовину труп.

Васер не питал надежд на скорое избавление, смирившись с приготовленной ему судьбой. Не замечая боли в обломанных ногтях, зачерпывал ледяную воду и с наслаждением лил ее на голову.

— Ну, хватит уже, — сказали ему, ногой отодвигая тазик. — Иди, на солнышке погрейся.

Лау сбросил окровавленное тряпье, кривясь от острой боли, пронзающей тело от любого движения, одел грубую толстую рубаху.

— Босиком? — спросил он.

Ему бросили пару истертых туфель. В прошлой жизни — она мерещилась ему не более чем благостным сном — он бы даже не посмотрел на такие. Но поджатые пальцы на сбитых в кровь ногах буквально молили о том, чтобы их поместили хоть в какое-то подобие обуви.

Обулся, постоянно ожидая удара исподтишка — привык. Потом прошел в раскрытую дверь, поднялся по узким ступеням ведущей во двор лестницы. Солнечный свет ослепил его. Пришлось зажмуриться, чтобы не потерять и второй глаз.

Сзади толкнули:

— Не стой как истукан. На лавку иди — просохни. Или насиделся уже? — подозрительно усмехнулись басом.

Лау поплелся к широким щербатым поленьям, поставленным на попа у дома. Осторожно опустился на брошенную меж ними доску.

Челядь на двор старалась лишний раз не соваться. Если и выходил кто из построек, то старался держаться в тени навесов. Землянка, в которой пережидали жаркий день псы, привезенные Выворотнем с далекого севера, была прикрыта. Собаки не терпели яркого южного солнца и выходили на свежий воздух лишь ближе к ночи. У ворот стояла сторожка. Через окно было слышно, как кто-то неспешно рассказывал байку о своих приключениях на болоте: его постоянно перебивали на два голоса — он смачно, с оттягом, ругался в ответ, и словно бы нехотя продолжал рассказ.

Не сбежать: дом обнесен забором в человеческий рост. Если и успеет забраться на кирпичную кладку, через пики ему не перелететь — не птица. Пролезть между ними не получится, хоть и сдал хорошо на нервах. Мимо охраны проскользнуть в ворота?

Никчемная мысль. Для того они там и поставлены, чтобы не впускать и не выпускать кого не велено. Измордуют снова, руки свяжут… Морщась, он коснулся запястий: оставленные грубой веревкой шрамы горели огнем.

Даже если улыбнется ему удача, и случится вырваться за пределы владения — в чем Васер очень сильно сомневался, в теле болела каждая косточка, — куда податься ему? Мог бы укрыться в городских катакомбах, которые излазил, будучи еще мальчишкой, но долго ли там просидит? Питаться сырыми крысами и жуками, медленно превращаясь в кусок гнилой плоти, ему не хотелось — все одно конец предопределен заранее.

И не протянет он там долго. Чего уж таить — приукрасил собственные способности к выживанию. Выследят его твари — и двух дней не пройдет. Это в город, на улицы они мелкими группами выбираются, а там… Навалятся десятком, да сожрут вместе с костями.

Так может лучше здесь, не откладывая?

Поговорить с Лориани, рассказать все, как на духу…

Простит…

Доводилось Лау видеть таких «прощенных», когда вывозил их остывшие тела за пределы города. Еще до того, как занял место Смотрителя. Вдоволь успел помахать лопатой в ночи, пока молод был.

Один из мучивших его верзил скрылся в доме. Другой, подперев стенку плечом неподалеку, лениво ковырялся в зубах острой щепой.

— Знать, расплата твоя за жульничества пришла, — беззлобно бросил он, щурясь на солнышко, словно сытый кот. — Сколько раз ставку на бегах делал — все мимо. Пол состояния угрохал.

— Не велико оно было — состояние-то? Таким прихвостням, как ты обычно гроши на содержание назначают.

— Кусаться вздумал? Ну-ну… Пой, пока возможность есть. Не до тебя сейчас.

— Просто нет в тебе ни капли везения, — сказал Васер, потирая колено. — И ума, если всерьез рассчитывал разбогатеть, на азартных играх.