Андрей Васильев - Хранитель кладов [СИ litres]

– Дайте нам десять минут, Дмитрий Борисович, – попросил антиквар.

– Разумеется, – кивнув, председатель правления одарил нас улыбкой и покинул помещение, за ним ушла и девушка.

Стелла стаканом пользоваться не подумала, она свернула пробку у бутылки и припала губами к ее горлышку.

Есть в этой непосредственности и простоте что-то завораживающее. Не знаю, что именно, но цепляет.

– А теперь к делу, – Воронецкая вытерла моментально выступившие капельки пота со лба и уставилась на антиквара. – Мы здесь зачем?

– Вы – не знаю, – поставил стакан на стол Карл Августович. – А мы с Валерием сейчас пойдем и прогуляемся в депозитарий, посмотрим там на то, что выступит его призом за оказанную мне услугу.

– Нет-нет, милейший Карл Августович, – лицо ведьмы стало просто-таки кукольным, а голосок зазвенел как колокольчик. – Мы с Валерием – и вы. Втроем. И спорить не стоит, решение уже принято.

– Кем? – поинтересовался у нее я.

– Что «кем»? – озадачилась Стелла.

– Решение принято кем? Лично я ничего такого не озвучивал.

Антиквар одобрительно улыбнулся, Стелла глубоко вздохнула.

– Только не начинай сейчас говорить банальности, – попросила она меня. – Ну, все эти «здесь я буду решать», «последнее слово мое, потому что я мужчина». Я все это знаю, все слышала.

– И не собирался, – заверил ее я. – Лучше один раз сделать, чем сто сказать, именно поэтому ты останешься здесь. Посиди, водички попей, на меня позлись, а я пойду и погляжу, что это там такое в депозитарии спрятано. И не волнуйся, дорогая, я все тебе расскажу. В деталях! Даже сфоткаю, если господин Шлюндт разрешит мне этот сделать.

– Для милого дружка – хоть сережку из ушка, – отозвался антиквар. – Мне для Стеллы Аркадьевны ничего не жалко.

– Валера-Валера, – вздохнула ведьма. – Играет у тебя детство в одном месте до сих пор, и выйдет это тебе боком. Ладно, будь по-твоему. Я неправа. Извини, переборщила. Ты вожак стаи, ты сокрушитель и повелитель, а я глупая баба. Теперь доволен?

– Стелла, ты не поняла, – я погладил ее по голове. – Дело не в обидах, мести или желании поставить тебя на место. Тут совсем… Хотя вру. Дело как раз в последнем пункте. В данный момент твое место здесь, прими это как данность. Пойдемте, Карл Августович. Чего зря время терять?

– А пойдем, – легко встал из кресла старик. – Предметы ждут тебя, Хранитель кладов.

Не соврал антиквар, меня ждали. Я понял это еще до того, как Карл Августович открыл большой железный ящик, извлеченный им из безликой стены с массой разнокалиберных дверец с прорезями для ключей.

– Хранитель, – прошелестел в ушах бесплотный голос, к которому практически сразу же присоединились два других. – Хранитель, мы здесь. Отпусти нас! Нам здесь не место! Нам рано видеть солнечный свет! Время еще не пришло.

Не знаю, где эти бедолаги здесь свет узрели, но мне стало их жалко, больно уж они печально тянули свои песни на три голоса. Хотя ради правды следует признать, что все сокровища, которые я до сегодняшнего дня встретил, достаточно однообразны в своих высказываниях. Ну кроме лошадиного черепа. Правда, и он в итоге свел свою просьбу к тому же самому.

Крышка ящика лязгнула, и я увидел те три предмета, которые мне сначала снились, а теперь и вовсе обратились ко мне напрямую.

Наяву кольцо, браслет и обруч оказались не такими красивыми, как во сне. Металл был тускловат и больше напоминал начищенную медь, чем золото, бока кольца были изрыты вмятинами и украшены царапинами, обруч и вовсе более всего напоминал перекрученную толстую проволоку. Если бы я их не слышал, то подумал бы, что Карл Августович впаривает мне подделки.

Но ошибки быть не могло – это именно то, что я искал, поскольку три голоса теперь звучали в моей голове так громко, что это становилось откровенно дискомфортным. Причем теперь они еще и гендерность обрели. Два из них были женскими, а один – мужской. Интересно, он принадлежал браслету или обручу?

– Хранитель! – взывали ко мне они. – Вот же мы, вот! Возьми нас в руки, сделай то, что должно!

И да, я сам более всего хотел прикоснуться к каждому из них, это желание было сильнее меня, оно стало всеобъемлющим. Для меня в мире сейчас существовали только я сам и три этих реликвии, которые протянули ко мне незримые руки сквозь века. Усталые, изможденные мраком, в котором они провели тысячи лет, и против своей воли возвращенные в этот суетный мир. Причем очень напуганные тем, что их сила может быть обращена во зло. А сила в этих предметах имелась, и немалая, ее я тоже ощущал почти физически. Я не знаю, что она собой представляет и как ей можно пользоваться, но она есть – не злая, не добрая, скорее нейтральная. И от сути того, кто ее зачерпнет, зависит, к чему ее применят.