Анастасия Сиалана - Первый всадник

Я послушалась.

— Внимательно всмотрись в водную гладь, — он провел пальцем по воздуху над водой. — Смотри сердцем, не глазами.

Рука Луксора мягко опустилась мне на грудь, где стремительно повышало ритм сердце.

— Ты первая пробудила в себе чувства. Первая увидела в семи пленных пороках искорку жизни.

Его голос начал раздаваться со всех сторон, эхом отражаясь от невидимых поверхностей. Рябь реки стала чаще, будто подул сильный ветер, а потом намертво застыла темным, идеально ровным зеркалом.

— Мы были созданы из негативных помыслов и действий людей. Нас сделали искусителями, что проверяли выдержку смертных.

И появилось первое видение. Семеро мужчин с воинской выправкой и пустыми глазами. Они черными тенями сновали в толпе первых людей, заставляя тех сопротивляться своим низменным желаниям. Наблюдая эту картину на глади воды, мне было жаль именно этих семерых. Не тех, кто поддавался слабостям, а тех, кто неизбежно был обречен носить имя порока. Им не было места на небе и не было его для них в аду. Лишь мрачное закулисье людских жизней.

— Вы — семеро грехов, — неожиданно всхлипнула.

Я даже не заметила, как из глаз потекли слезы. Одна сорвалась со щеки и упала в центр зеркала, разбивая его на брызги. Пошли круги, и видения исчезли.

— Да, Виктория. Мы семеро несчастных скитальцев, которых ты подобрала с дороги бесконечных страданий.

— Правда? — как ребенок спросила, вытирая соленую влагу с лица.

— Правда, моя огненная госпожа. Ты просто собрала нас и объяснила, что происхождение не обязывает жить, как прикажут. Можно, как люди, подавлять отрицательное и взращивать необходимое. И у нас получилось, — искренняя улыбка озарила лицо Луксора.

— Твое имя значит «роскошь» и «притягательность». Ты Похоть.

Когда я назвала его настоящим именем, у первого с конца греха закатились от эйфории глаза.

— Как долго я мечтал об этом. Именно так, без превосходства, осуждения и отвращения. Просто имя. Мое имя, — шептал Луксор с легкой улыбкой на губах.

— Назови нас, — шесть разных голосов умоляли в унисон, будто от этого зависела их жизнь, их разум и их душа. Теперь я знала, она у них была.

— Гордыня, — кудрявый гонщик на спортбайках. Он встал на одно колено, запрокинув голову.

— Зависть, — черноволосый грех упал на одно колено, остановив свой взгляд на горизонте.

— Гнев, — рыжий сбитый мужчина принял ту же позу, что и его собратья, слегка склонив голову.

— Праздность, — русый парень, та же реакция, только голова его повисла, будто сломалась шея.

— Алчность, — каштановые волосы до плеч и необычные желтые глаза. Взгляд был устремлен на меня.

— Чревоугодие — пухлый брюнет с трудом припал на одно колено, а его глаза смотрели на все и ни на что конкретно.

— Благодарим первого всадника за оказанную милость. Отныне, как и прежде, наша служба будет вечной.

Семь глоток, семь интонаций, но только один из них стоял и произносил клятву шепотом. А я уверена, что это была именно клятва, данная много сотен лет тому назад.

— Ты не боишься нас?

Я рассмеялась в лицо бессовестно прекрасному юноше. Его золотые локоны слиплись от грязи и невзгод, а кожа потрескалась от долгой жажды, но он все равно был чертовски красив.

— Неужели грех способен напугать всадника апокалипсиса? Да я руководствуюсь большинством из вас в своих поступках, — и я снова рассмеялась, но уже от удивления на юношеском лице.

— Странно. Обычно нас страшатся, ненавидят и проклинают, будто мы толкаем людей на их поступки.

— А вы толкаете?

— Нет, — тихий ответ, без намека на попытку убедить. Мой собеседник совершенно уверен, что его слова примут за ложь. Какая тяжелая и пустая жизнь.

— А хотите толкать? — заискивающе обратилась ко всем грехам.

Ответил мне последний, самый забитый и пыльный от долгой дороги грех. Похоть.

— Я хочу.

И в этой фразе было все, что нужно. Желание. Не безразличие, не слепое повиновение, а личность, что начала действовать самостоятельно.

— И как вас зовут? — спросила у парней, что обступили бус, где на широком пороге сидела я.

— Я имею в виду ваши земные имена, — поправила сама себя, поскольку не хотела задеть грехи за живое.

— Я обещал вам всех представить, и я это сделаю, — произнес Луксор и подошел ко мне ближе.

— Отлично, только мы договорились не «выкать», — напомнила Похоти о недавней договоренности. Именно тогда он и обещал мне представить всех своих товарищей.