Анастасия Сиалана - Первый всадник

— Мы понимаем тебя, Ви. Каждый из нас не хочет быть под чьим-то контролем. Мы хотим свободы и готовы за нее сражаться с первой секунды жизни на земле, — серые глаза были решительны. Люба, да и все всадники, не отступятся от своей свободы.

— Но ты, — взяла слово повар, — ты только недавно почувствовала горечь нашей прошлой жизни. Тебе сложнее броситься в бой, ведь многое на кону.

— Наоборот. Мне легче, — я кинула уверенный взгляд из-подо лба на каждую. — Я была здесь слишком счастлива, чтобы так легко от этого отказаться. Я с вами.

Моя ладонь легла на середину стола. Девочки сделали то же самое, сцепив наши пальцы между собой.

— Вместе до конца, — заявила я.

— Вместе до конца! — общий ответ.

— Война! Быстрее! — кричала женщина в белом. Ее золотые кудри касались пят, а в руке она держала огромный лук.

— Идите! Я вас прикрою!

На меня надвигалось целое облако из войска бога. Херувимы, архангелы и ангелы. Даже серафимы пренебрегли своим высоким делом и присоединились к охоте на беглых всадников.

Если Абаддон не поторопится, нас точно поймают.

Я ставлю ярко-оранжевый барьер, и колесницы божие разбиваются о него, не в силах пройти дальше. Оборачиваюсь, врата в Бездну открыты. Абаддон держит проход, а Смерть идет первой.

Барьер дрожит, прогибается, но я держусь, и он стоит. Вижу, как губы бесцветного всадника неизбежности тихо шепчут «Вместе до конца». Эту фразу подхватывают Чума и Голод. Они помнят, как я выкрикнула это, разрубая тетраморфа почти пополам. Почти, ибо пощадила. Война не промахивается, она несет смерть.

— Вместе до конца! — кричим мы вместе.

Смерть уходит, потом Чума. Голод приходится запихивать силой, с чем прекрасно справляется Абаддон. Барьер прогибается и лопается, откидывая меня к почти закрывшимся вратам.

— Война! Слышишь меня! Тебе нужно идти, — по лицу и рукам течет золотая кровь. Я сильно ранена.

Ангел бездны пропихивает меня в щель с трудом, но у нее это получается за миг до закрытия врат.

— Иди! — кричит ангел, и щелкает замок, что закрывает бесконечность.

Я лежала всю ночь и не могла заснуть. Как оказалось, я потеряла сознание на несколько минут. На самом деле я прожила несколько часов в своих воспоминаниях. Теперь даже не стоило сомневаться, что я всадник апокалипсиса. Самый опасный и разрушительный элемент четверки. Война.

— Как она? — слышу заботливый голос Нади из кухни.

— Адаптируется очень быстро, — ответил ей Луксор. Он остался с нами в квартире, поручив охрану периметра другим костюмам.

— Она сильная. Обозвать в лицо трех князей ада демонами и отказать им! Да тут нужно иметь стальные яйца, — достаточно громко высказалась вирусолог.

Они все уверенны, что я давно сплю, поэтому не шепчутся. Однако я все равно решаю встать и подойти поближе, к самой кухне.

— Достаточно того, что у нее стальные нервы, — приятным голосом произнес Луксор.

— Ой, да для тебя все в ней прекрасно. Характер, ум, тело, происхождение — куда ни плюнь, одни восторги.

— Что поделать, она моя госпожа, — удовлетворенно ответил блондин.

— Вот и не забывай об этом, Похоть, — холодно высказалась Люба. Даже с каким-то предупреждением.

Больше я не смогла сидеть в тени и вышла на свет, заходя в кухню.

— Что значит «похоть»? — и четыре пары глаз уставились на меня. Веселящиеся, виноватые, холодные и… Возбужденные.

— Прости, Луксор, — виновато произнесла Люба, — я не почувствовала ее приближения. Она должна была узнать это от тебя.

Блондин не смотрел на Смерть, его внимание всецело было отдано мне.

— Ничего страшного, Неизбежность. Давно нужно было рассказать. Я слишком долго пренебрегал истиной ради своего блага, — не менее виновато ответил Луксор, только его чувства относились ко мне.

— Еще тайны? — устало вздохнула, — настанет когда-нибудь день, в который я проснусь, а вокруг меня все будет привычным и неизменным?

Риторический вопрос, но уже просто накипело. Слишком много неизвестных переменных, что могут изменить ход событий своей непредсказуемостью. Слишком все сложно для разума смертных. Но ведь я не смертная.

— Я хотел бы поговорить с Викторией наедине, — тихо попросил блондин, опустив голову. Светлая челка спрятала от меня его глаза и то, что бушевало в душе защитника.

— Угу, разбежался. Так я и оставила волка в загоне с овечкой, — прямолинейно высказалась Вера.