Кассандра Клэр - Королева Воздуха и Тьмы

Он даже покраснел, и румянец согрел его бледные щеки.

— Это совсем не то, что сказал бы фейри.

— Это то, что сказала я, — весело сказала Эмма.

Киран подошел к двери, затем остановился и повернулся к ней. — Я знал, как Кристина любит тебя, и теперь я понимаю, почему. Если бы ты родилась фейри, то была бы прекрасным рыцарем Двора. Ты одна из самых смелых людей, которых я когда-либо знал.

Эмма запнулась, собираясь сказать спасибо, но Киран уже ушел, словно тень, растаявшая в лесу. Она смотрела ему вслед, понимая, что она слышала ранее, как он произносил имя Кристины, как будто это было обожаемым мучением: она никогда раньше не слышала, чтобы он произносил так чье-то имя, кроме Марка.

* * *

— Ты не хочешь ни о чем со мной поговорить? — спросил Магнус, когда Джулиан собирался покинуть библиотеку.

Он думал, что Магнус спит… он откинулся на спинку дивана и лежал с закрытыми глазами. Под ними у него залегли глубокие тени, подобные тем, которые появлялись от бессонных ночей.

— Нет, — Джулиан весь напрягся. Он подумал о словах, вырезанных на его руке. Он знал, что, если он покажет их Магнусу, то колдун немедленно захочет снять с него заклинание, а Магнус был слишком слаб для этого. Попытка может убить его.

Он также знал, что его реакция на мысль о смерти Магнуса была неверной и неправильной. Он была притупленной и вялой. Он не хотел, чтобы Магнус умер, но он знал, что он должен чувствовать нечто большее, нежели просто желание, точно так же, как он должен был чувствовать нечто большее, нежели просто облегчение от воссоединения со своими братьями и сестрами.

И он знал, что он должен чувствовать нечто большее, когда смотрит на Эмму. Как будто вокруг нее было вырезано белое пространство небытия, и когда он входит в него, то все становится пустым. Об этом даже говорить было трудно. Все стало хуже, чем раньше, подумал он. Почему-то его эмоции были еще более подавлены, чем до того, как он побывал в Туле.

Он чувствовал отчаяние, но оно было столь тусклым и столь же отдаленным. Это заставило его желать схватиться за лезвие ножа, чтобы почувствовать хоть что-нибудь.

— А я полагаю, что хотел бы, — сказал Магнус. — Учитывая, что ты, вероятно, многого не чувствуешь. — Его кошачьи глаза блестели. — Я не должен был применять то заклинание на тебе. Я жалею об этом.

— Не стоит, — сказал Джулиан, и он не был уверен, что именно он имел в виду: не стоит говорить мне об этом или не стоит жалеть об этом. Его эмоции были слишком далеки от него, чтобы понять их. Он знал, что теперь он не желает продолжать разговор с Магнусом, а потому вышел в коридор, напряженно затаив дыхание.

— Джулс! — Он обернулся и увидел Тая, идущего к нему по коридору. Отдаленная его часть сказала ему, что Тай выглядел… иначе.

Его разум цеплялся за слова «синяк / боль / хрупкость», но не мог удержать их.

— Могу я поговорить с тобой? Спрашивай, подумал он. Он выглядит нетипично для Тая. Он перестал пытаться отыскать нужные слова и последовал за Таем в одну из пустующих спален вдоль коридора, где Тай закрыл за ними дверь, обернулся и без предупреждения обнял Джулиана.

Это было ужасно.

Не потому, что объятья Тая были ужасными. Они были приятными настолько, насколько Джулиан мог это чувствовать: его мозг твердил ему, что это твоя кровь, твоя семья, и его руки автоматически поднялись, чтобы обнять Тая. Его брат был хрупок в его руках, состоящий из мягких волос и острых костей, как будто он был сделан из ракушек и пуха одуванчика, нанизанных на тонкую шелковую нить.

— Я рад, что ты вернулся, — сказал Тай приглушенным голосом. Он прижал голову к плечу Джулиана и его наушники съехали в сторону. Тай автоматически потянулся к ним. — Я боялся, что мы больше никогда не будем снова вместе.

— Но мы вместе, — сказал Джулиан.

Тай подался немного назад, схватив руками ворот куртки Джулиана. — Я хочу, чтобы ты знал, что я сожалею, — сказал он поспешным тоном человека, который долго репетировал свою речь. — На похоронах Ливви я поднялся на костер, и ты порезал свои руки, последовав за мной, и я подумал, что, возможно, ты ушел, потому что не хотел больше со мной общаться.

В голове Джулиана что-то кричало. Кричало, что он любит своего младшего брата больше, чем что-либо еще на всем свете. Кричало, что Тай редко протягивает руку, редко вступает в физический контакт с Джулианом. Джулиан, который чувствовал себя очень далеким от всего этого, отчаянно карабкался, желая отреагировать правильно, желая дать Таю то, что ему необходимо, чтобы он мог оправиться от смерти Ливви и не сломаться от ее потери.