Руслан Шабельник - Следы Атомных богов [litres]

– Овощи, политые водой, благословленной Атомными богами, вырастают крупные, мясистые, но, если поить ею детей, те, наоборот, хиреют. Вот такая вот загадка. К тому же довольно часто из реки вылавливают двухголовых рыб, ну или с двумя хвостами, такие особенно ценятся в богатых домах Варосса и Терружена. Так что селяне не то чтобы жируют, но не бедствуют.

– В Пуатье, на поминках любимой собаки барона Мартелла, где ваш покорный слуга имел честь присутствовать, – не смолчал Жан, – пришлось мне отведать двухголовую рыбу. Там ее ловят в озере, которое также находится недалеко от местного храма Атомных богов. Надо сказать, весьма, весьма недурственно, к тому же она обладает свойством поднимать мужское… – Жан взглянул на Лиз и не очень уверенно закончил: – Настроение.

Даниил не выдержал и прыснул в кулак, отчего едва не свалился с лошади вместе с эльфом. Даже сэр Уилфред улыбнулся.

Компания минула излучину.

– Уже скоро, – кинул Даниил, ударив пятками в мохнатые бока пони.

В деревню они въехали почти засветло. Все, как и помнил Даниил, было по-прежнему, да и что здесь могло измениться. Низенькие домишки. Для сохранения тепла селяне закидывали их снегом, включая крыши, отчего те напоминали сугробы, с проталинами окон и навершием дымящейся трубы. У реки сушатся сети. Вдоль берегов, на оттаявшей земле – огородные грядки.

Первым, кого увидели, был старик, который, сидя на чем-то вроде перевернутого горшка, чинил сеть. Рядом, прямо на снегу, подстелив лишь старый мешок, полулежал чумазый карапуз – внук или чужой мальчуган; высунув язык и, кажется, не моргая ребенок наблюдал за работой старшего.

– Он же простудится! – воскликнула Лиз, отчего едва не свалилась с лошади.

– Сельские дети, в отличие от своих городских сверстников, обнаруживают поразительную… э-э-э… невосприимчивость к скарлатинам, насморкам и… прочим заболеваниям. – Доктор Жан являл собой типичный пример городского жителя, его уже откровенно трусило от холода.

– Утро доброе, старик! – приветствовал местного Даниил.

– А? – Тот повернул к ним лицо, щурясь на восходящее солнце.

– Староста у себя?

– Не-а, он в энтом, в кругу, духов задабривает.

– Кого задабривает?

– Знамо кого – духов. Задобришь тут, когда такое – упырь лютует!

Дым инспектор Владимиров заметил еще издали. Некоторое время раздумывал, не ускорить ли бег саней, поспешить на помощь, но решил не рисковать. В теперешнее непростое время лучше держаться подальше от всего, что хоть как-то выбивалось из привычного уклада. И дым над Станцией относился как раз к таким случаям. Но он все-таки повернул, правда не прибавив скорости.

От Станции остались только стены, закопченные от огня. Сгорела крыша, перекрытия между этажами, даже хозяйственные постройки. По пепелищу двигались люди. Что-то искали, рылись, вытягивали из-под завалов. Женщина в рваной окровавленной одежде шла по двору, тихо подвывая. Плакал чей-то ребенок, сидя прямо в снегу. Смотритель – юноша в одежде атомных священников – стоял посреди всего этого с растерянным видом.

– Как же это… как же так…

Владимиров вылез из саней, прошелся по тому, что осталось от Станции. Под ближайшей закопченной балкой увидел то, что в принципе ожидал увидеть, – полуообгорелый трупик крысы с механическими конечностями. По крайней мере, он на верном пути. Хотя работу крыс мог сделать пожар.

– Что здесь произошло? – Он подошел к смотрителю.

– Дезертиры, они… они… – Одежда и сам смотритель были в саже. – Как же это… как же так…

Ну да – банды дезертиров, бич любого военного, да и послевоенного времени. Но эти, видно, совсем оголтелые, раз не побоялись напасть на Станцию.

– Доложите в Варосс и в Терружен, пусть пришлют сани, нужно вывезти людей. – Инспектор осматривался, пытаясь отыскать интересующую его компанию. Среди погорельцев были и юноши, и девушки, и пара эльфов, но как узнать тех, кто ему нужен?

– Да, следует доложить, – равнодушно согласился смотритель.

– Ну так докладывайте! – разозлился Владимиров. – Разве у вас нет храмовой почты!

– Комната с ней сгорела вместе со Станцией.

– Тогда нужно ехать за помощью.

– Это ваши сани? – К инспектору подошел худой субъект, как и все здесь, в закопченной одежде. Держа за руку, субъект вел растрепанную девочку лет четырнадцати.

– Мои.

– Руфус Моранус, – поклонился потерпевший, – негоциант. Если вы направляетесь в Терружен, возьмите мою дочь, в городе отведете к моему брату – Юлию, на Солнечную улицу. Пожалуйста, он отблагодарит вас.