Макс Фрай - Зеленый. Том 1

– А, мозаика! – говорит Нёхиси, переходя на совсем уж неощутимый шепот, чтобы меня не разбудить. – Это когда берут фрагменты разных реальностей и перемешивают? Хорошее дело. Обычно очень красиво получается, что ни смешай.

Он что-то еще говорит, вероятно, обещает хорошенько за меня подышать, или, наоборот, уверяет, что дыхание – необязательное излишество, он вообще-то страшный лентяй, но я больше его не слушаю, погружаюсь все глубже в сон. Как же вовремя Нёхиси мне напомнил, что такое мозаика с точки зрения всемогущего существа! И теперь наконец-то понятно, чем я собирался заполнять прорехи в мозаике, зачем вообще все это затеял, и что должно получиться в итоге – ну, то есть, по моему замыслу, должно получиться. А как будет на самом деле, черт его знает. Впрочем, не знает и черт.

Я сплю, и мне снится, что я выворачиваюсь наизнанку – наяву я так пока не умею, зато во сне это очень легко. А когда во сне выворачиваешься наизнанку, все, что в этот момент тебе снится, выворачивается наизнанку вместе с тобой. Вот и город – моя мозаика и одновременно настоящий, живой – тоже вывернулся, перестал быть самим собой, и сейчас передо мной сверкает, как груда пиратских сокровищ в детских мечтах, наша городская изнанка, так называемая Эта Сторона.

Я часто вижу Эту Сторону наяву, то издалека, то на расстоянии вытянутой руки, так что знаю ее сияющие проспекты и тайные закоулки не хуже иных старожилов. Иногда захожу туда весь, целиком – тайком и совсем ненадолго, чтобы не нарушить хрупкое равновесие, хотя будь моя воля, гулял бы там и гулял. И столько уводящих туда Проходов собственноручно открыл, что если бы все население города Вильнюса внезапно пожелало немедленно ими воспользоваться, очереди были бы примерно как в большом супермаркете к кассам самообслуживания, то есть не особенно велики. А вот во сне я Эту Сторону до сих пор не видел – разве что в детстве, как почти все дети, а потом, как и они, забыл.

Но вот прямо сейчас в этом сне изнанка нашего города – просто моя палитра, мой склад рабочих материалов, да такой роскошный, что руки трясутся от жадности, самое время захапать побольше и быстро удрать. Но я, слава богу, не такой невменяемый, каким обычно с удовольствием притворяюсь. На самом деле, для человека в моем положении, вернее, для существа, которым этот человек стал, я даже слишком вменяемый. И рассудительный. И практичный. Хорошо, что об этом никто не догадывается, а то задразнили бы. Но сейчас-то я сплю, и за мной никто не подсматривает, разве что Нёхиси, но он особо дразниться не станет, он беспредельно милосердное божество, поэтому можно внимательно оглядеть раскинувшуюся передо мной груду пиратских сокровищ, спокойно выбрать среди них то, что понадобится для работы, и аккуратно собрать в подол пестрого ситцевого сарафана – вот интересно, почему именно сарафан? откуда он вообще взялся? это моя домашняя пижама так на изнанке выглядит? или просто я вот до такой степени псих?

Правильный ответ – да какая разница. Важно, что в подол сарафана очень удобно складывать нужные мне для завершения мозаики яркие теплые янтарно-желтые огни, а потом крепко держать добычу, прижав к животу, чтобы не потерялась, когда мы вместе станем выворачиваться обратно, на лицевую сторону, в почти нормальный человеческий сон о том, как я художник и выкладываю мозаику, и у меня офигительно получается, вот теперь точно – да.

Я открываю глаза и сразу же понимаю, почему так долго не мог проснуться. Поди проснись, когда у тебя на груди привольно разлегся кот, теплый и такой тяжеленный, что поневоле вспомнишь, как Тор пытался поднять (и, вероятно, вусмерть затискать) Ёрмуганда, прикинувшегося котом, но смог только заставить его оторвать одну лапку от пола [3] Тут отсылка к истории, рассказанной в «Младшей Эдде». Ётун (великан) из Утгарда по имени Локи (тезка более известного аса) зачем-то превратил Мирового Змея Ёрмуганда в кота и дал задание Тору эту кису поднять. Потом, впрочем, признался в подлоге и назвал «величайшим деянием» тот факт, что Тор сумел вынудить кота оторвать одну лапку от пола. Из чего становится ясно, что средневековые исландцы знали о котиках уж точно не меньше, чем мы сейчас. . А уж с меня тогда какой спрос.

– Ты успел закончить свою работу? – строго спрашивает кот и спрыгивает на пол с таким громким стуком, что ощутимо вздрагивает не только весь дом, но и холм, на краю которого он стоит.

– Работу, – сонно повторяю я. – Какую работу?.. Ай, ну да, мозаика. Знаешь, вроде закончил. Понятия не имею, что из этого выйдет, но слушай, какая же получилась красота!