Владимир Пекальчук - Собственность государства

Картина вырисовалась крайне неприятная: мое чувство не обмануло меня, под землей действительно был вот этот одержимый, но пока мы расстреливали свору, он пробежал по канализации под нами. Осмотревшись на триста шестьдесят, я не заметил его, потому что не посмотрел себе под ноги – а он был именно там и теперь выбрался наверх с той стороны собора.

Все это промелькнуло в моей голове, пока я вскидывал «кишкодер». Стрелять, стоя в окне, очень сложно, особенно из «кишкодера»: отдача сбросит меня обратно, упереться не во что. Прыгаю вниз и снова вскидываю оружие. Одержимый за колонной, вне прострела Рюиджи и Белы – но зато я его вижу.

В тот миг, когда я выпустил первый заряд картечи, одержимый пригнулся с завидной прытью. От второго выстрела он закрылся поднятой с пола и поставленной набок скамьей. Я с остервенением нажимал на спуск раз за разом, откалывая от скамьи – проклятье, она дубовая! – куски. Одержимый понял, что его защита вот-вот сдаст, и прыгнул в сторону, уходя между колоннами.

Тут начал стрелять Рюиджи, сверху Бела, расстреляв всю ленту, поддержал его огнем из пистолета. Пистолет против одержимого – игрушка, но перезаряжать пулемет времени нет.

В этот момент я выскочил из-за колонны, взял одержимого на прицел, проигнорировал неточно запущенный в меня обломок и последними тремя выстрелами оторвал одержимому голову, руку и проделал дыру в животе. Готов.

И тут – быстрый частый скрежет. Поворачиваю голову и вижу, как через окно прямо за спиной Рюиджи вползает длинная многоножка. Одержимый-то под землей не в одиночку гулял… Рюиджи, пытаясь выбросить из автомата заклинивший патрон, оглянулся и все понял: он в углу, деваться некуда, стрелять не из чего.

Сухо и обреченно щелкнула пружина его автомата, выдвигающая штык в боевое положение.

Еще секунда – и Рюиджи не станет. Мой «кишкодер» пуст, даже успей я зарядить фугасный – стрелять из него вблизи от союзника нельзя, а картечь такое чудище не остановит.

Полсекунды я колебался – а потом решился: камер тут нет, и меня никто не видит.

Тонкие линии эфира, пронизывающие окружающую среду, неуловимые и невидимые для других, я собрал и скрутил в тугой клубок внутри многоножки, напитал его, как смог, и отпустил в тот самый момент, когда многоножка занесла на Рюиджи хватательные конечности, а он воткнул в ее брюхо штык. Заряженный эфирный клубок моментально распрямился, линии эфира вернулись в свои эфемерные «русла» - и передняя часть твари буквально лопнула, разорванная изнутри, разбрасывая ошметки и внутренности.

«Твистер» получился у меня как нельзя лучше – и очень вовремя.

Рюиджи уставился на труп чудовища, малость остолбенев, и я даже пожалел, что не вижу его лица. Забавное, должно быть, зрелище.

- Ну вот, дружище, теперь и ты выглядишь не лучше меня, - хохотнул я, чтобы вывести его из ступора.

- Тваюжмать, - выдохнул Рюиджи, стирая с прозрачного лицевого щитка алые и зеленые брызги.

О том, почему тварь лопнула без звуков выстрела и взрыва, он не спросил. Может быть, находясь на грани смерти, Рюиджи просто ничего не понял. Скорей всего, так и есть, ведь он прекрасно знает, как выглядит «твистер», и в другой ситуации мог бы что-то заподозрить.

В этот момент в собор ввалились остальные.

- Все чисто, парни, - сказал я и добавил: - Ну, все, кроме Рюиджи. Бела, давай быстро на позицию, осталось только зачистить дом!

На их лицах я вижу мрачную отчаянную решимость: штурм дома, кишащего дрянью – занятие опасное, в живых останутся не все, даже если победа будет за нами. Но это – последний и логичный шаг. Мы все пришли в СТО, в общем-то, именно ради того, чтобы оказаться сейчас тут. Четыре этажа, забитых Порчей и одержимыми, отделяют нас от нашей цели. От нашего джекпота. Последняя решающая битва, в которой определится все.

Ну, точнее, для меня она – последняя. Парням, если они выживут, еще надо будет как-то вернуться назад, а мне – не обязательно.

Более того: я с самого начала знал, что обратно не вернусь. Путь длиной в пять адских лет для меня заканчивается здесь.

И если после этого море поднимется, а небо рухнет – мне уже будет все равно.

Как только отряд занял огневые позиции за укрытиями, я вышел вперед, задрал голову и завопил:

- Вылезайте, сволочи!!! Выходите, выползайте на честный бой!!! Ну же! Вы только слабых хватать можете, кирпичами исподтишка кидаться да за спинами своего зоопарка прятаться?! Честный бой один на один – никак, да?!! Вылезайте, приблуды потусторонние, ожидание смерти хуже самой смерти, а я обещаю убить вас быстро!!!