Василий Горностаев - Радикальные меры

В бок монстра врезался шар огня, размером с грузовик и пообщаться не удалось. От жара начал сморщиваться плащ, а у меня возникло чувство необъяснимой слабости.

Макс был бы очень неудобным противником. Если когда-нибудь встретятся беглецы с огненной силой, разбираться с ними будут напарники. Олень заревел, выпуская из ноздрей облако гнусного дыма, накрывшее поле.

Смрадное дыхание перехватывало горло, неприятно щипало глаза. Я дернулся в сторону Насти, чтобы выбить ее из зоны поражения, но девчонка уже сбилась — ее заклинание ослабло. Олень воткнул копыто собакольву в глаз, отколов приличный кусок. Тем временем, Макс продолжал жечь, и монстр обратил внимание на него.

Здоровяк резко оказался наверху, насаженный на все рога разом. Увороты с перекатами — не его, это точно. Без Макса нам было почти нечем покарябать рогатого, но меня это устраивало. Командная работа укрепляет узы, но мы не должны были дать агентам Блекхуф победить.

А он даже в таком состоянии продолжал палить.

Решение пришло неожиданно — я должен был что-то сделать, и я сделал. Забив на пламя, я с помощью мантры подлетел к оленьей башке. Атма все еще текла как вода, и я надеялся прикрыться ей от огня. Скажу сразу — помогало плохо. Оказавшись в зоне поражения я сразу захотел лечь полежать, вместо того что бы размахивать молотом. Уж не знаю, откуда взялись силы на Восемь сотен морских звезд, но я несколько раз хорошо вмазал пылающему агенту.

— River Tiger Hunt: Jaws snap at the Unwary Fish!

Макс слетел с рогов, но вместо того, чтобы упасть в портал как любой нормальный человек, он только создал еще больше пламени. С пути испепеляющего протуберанца меня выдернула Рита.

— Ты как? — спросила она. Олень уже вырвался и теперь скакал как безумный, в попытках скрыться от пламени или затоптать Максима. — Че ты на него-то бросаешься?

— Отвратительно. Осуждаю вас всех. — не то, что бы я сильно устал, но был уже на пределе. Никаких больше прыгательных способностей, никаких глазонек. — Мы на этой дохлой скотине и царапины не оставили, что ли?

— Ты должен был сдерживать его, а не пытаться оседлать. — наехал на меня Тимур. — Тем более не должен бить своих в спину.

— Ну раз такой умный, значит иди и сдерживай. Забыл, на что мы вообще играем? Все так вдруг захотели победить сраного оленя, что на спор кураторов стало пофиг?

Понижен уровень связи с картой Умеренность (The Temperance).

Текущий уровень: — 3

— Ну ты и гад, конечно… Договорились же.

Да чего ж ты на меня так ополчился? Я тебе какое плохое зло сделать успел? Ну и разве я не прав? — Ага, так они тебе и дадут все справедливо решить. Чего как маленький? Напомнить, чей пучеглазый соратник ударил меня в спину во время первого этапа? Только лицемерить и можешь…

— А ты только корчишь из себя!

Мы чуть снова не столкнулись.

— Нашли время ругаться! Я, например, уже собираюсь бежать в панике, роняя штаны. — верещала Рита. — Согласна с Артуром, пусть лучше не победит никто, чем они!

Около нас по камням проскакал топор. Ермак был первым, кого повергли адские рога, и мы точно должны были стать следующими. Не страшно, просто обидно как-то.

Зато мы с Викой оказались на одной волне.

Она вдруг спрятала лук и открыла огонь из пистолета по засевшему в камнях стрелку. Целилась в броню, но с твердой решимостью вывести его из игры. Коля заполз за большую скалу, и произвел ответный выстрел. Вика укрылась в канаве.

— Бунт, значит? — прыснула Марина. — Другого и не ожидалось.

— В правилах не запрещается. — Олег был совсем рядом с ней и оказался бы в сложном положении, если бы девушка не была занята сдерживанием рогов.

— Ты уже должен был понять, Ким. — сказал мне дух. — Они должны были вызвать настоящего судью из соответствующего отдела. Он бы точно расписал все правила. Кто-то из троих начальников полный идиот, а кто-то этим пользуется, не проговаривая нюансы. Подсказать, кто есть кто?

Картинка зависла. Несущееся копыто застыло передо мной, замедлилось настолько, что я мог несколько раз осмотреть все выбоины и морщины, прежде чем оно очень плавно сдвигалось на миллиметр.

— Какого…? — день был слишком длинный, и я уже переставал что-либо понимать в этом странном оленьем мире. Ни капельки бы не удивился, если бы время вернулось вместе с кучей направленных на меня ножей и падающим с неба асфальтоукладчиком.

— Невероятное умиротворение, правда? — откликнулся внутренний голос. — Можно посидеть… в смысле, постоять и подумать. Я назову это режимом саморефлексии.