Дмитрий Данилов - На пороге [сборник litres]

Улица была полна движения. Несомый людским потоком, профессор только успевал замечать фрагменты: деревянные избы и терема, простые и расшитые рубахи, миловидные лица женщин, обёрнутые в платки. Рядом проехала телега, плеснув на прохожих грязью из не просохшей после недавнего дождя лужи.

На Березина никто не обращал внимания, словно он вообще не существовал. Если он оказывался у кого-нибудь на пути, люди обходили его, как обходят столб или сидящую собаку. Невольно профессор улавливал обрывки разговоров. Всё так же лишённый способности удивляться, он отметил, что как там, в помещении, так и здесь общение происходило на древнерусском.

– Ну я что, я и говорю-то приказчику, – говорил, отчётливо цокая [3] Цоканье – характерная особенность древнерусского произношения, использование звука [ц] на месте [ч]. , рябой высокий мужчина своему более старшему спутнику, смирного вида человеку в выцветшей красной рубахе, – с долгом-то как за коня? А приказчик говорит: «Я не ведаю и не решаю, иди к боярину конюшему». Ладно, иду к боярину конюшему. Конюший говорит: «Пока приказу от посадника не будет, я ничего не решаю». Иду через город на двор к посаднику. А мне там говорят: «Посадник сам дела с куплей на княжеский двор не решает, иди туда». Ну как так, а? И ведь пугаются все, без начальства слова не скажут. Ну что за дела пошли нынче?..

Людской поток вынес Березина на широкую площадь, на которой сходились несколько улиц. Поодаль высились терема – очевидно, княжеского двора. По сторонам площадь была отгорожена тынами частных дворов.

На помосте в середине площади что-то затевалось. Толпа, сходившаяся со всех сторон, придвинула Березина почти вплотную к помосту, а рост позволял профессору хорошо видеть поверх голов.

На помост вывели человека со связанными руками, и к аромату еловых досок примешался запах запущенного, давно не мытого человеческого тела. Клочья тёмно-русых волос его висели сосульками, в косматой бороде с левой стороны не хватало солидного клока.

Вышедший к краю помоста дьяк медленно развернул свиток:

– По велению князеву клеймить отныне татей [4] Воров. , а ежели в третий раз пойман – казнить без пощады.

Березин наконец понял, что, собственно, происходит. Он попытался развернуться, но оказалось, что он плотно зажат между соседями. Тогда, упираясь ногами в землю, он постарался отступить в толпу, чтобы отдалиться от места действа, но вновь потерпел неудачу.

Березин зажмурил глаза, чтобы не видеть, как раскалённое железо приходит в соприкосновение со щекой осуждённого. Крик заставил его зажать уши обеими руками, но это не помогло.

Когда он убрал руки от ушей, до него долетело возмущённое роптание по соседству:

– Негоже так, – выделился из гомона ясный старческий голос, – да и казнью грозить.

– Дык он же украл, – возразил голос помоложе.

– Всё одно, – стоял на своём первый, – не по християнски. Видано ли, пятнить человека, аки скотину? Так только татарам поганым пристало…

Березин в смятении переводил дух, ожидая, когда толпа начнёт расходиться. Но вместо этого, почмокав, глядя на бумагу, дьяк зачитал следующий приговор:

– По велению князя Ивана Даниловича казнить отсечением головы преступника Константина, сына купца Ярослава, за убийство в драке дружинника князева.

– Как казнить? – раздался женский голос где-то в толпе слева, и это послужило сигналом для остальных.

– Не по правде судит князь! – выкрикнул сильный мужской бас.

– За убийство, да в драке, всегда вира [5] Денежная компенсация (особ. за неразбойное убийство). назначается, – сказал кто-то совсем рядом с Березиным.

– Точно! – поддержал его тот же старик, что возмущался перед этим по поводу клеймения. – За убийство дружинника – двойная вира, но не смерть! Так наши прародители всегда делали.

– Негоже нам басурманские обычаи перенимать! – крикнул молодец в косоворотке, стоявший прямо перед Березиным.

Выведенный на помост человек средних лет глядел хмуро, но без страха. Воспользовавшись замешательством ката [6] Палача. и подручных, он обратился к толпе:

– Видит бог, – он хотел осенить себя знамением, но забыл, что его руки крепко связаны за спиной, – вины злой нет моей, люди добрые! Дружинник князев с женой моей озорничать начал. Говорит: «Город – княжий, а раз княжий, то и мой». Драться стал. Я честь свою и женину защищал!

– Молчать, – крикнул дьяк и махнул рукой.

Только теперь Березин заметил за передним рядом людей блеск кольчуг у помоста. Тонкая цепь дружинников пришла в движение и, толкаясь древками копий, отодвинула народ на несколько шагов назад.