Но мне уже до фонаря было. Я только с одной мыслью боролся – как не вставить вторую обойму и не всадить первую же пулю себе в лоб. Странно только было. Эта тварь, как пареньком занялась, так и выть перестала. Ну зато остальные старались.
Секунд тридцать так прошло, может, минута. И вдруг я понял, что вытьё прекратилось. Голову вроде чуть-чуть отпустило. Я приподнялся на локте, и тут хлоп! – тело парня шмякнулось на асфальт, а я смотрю – шар-то отваливает. Я, ещё не веря удаче, встаю, схаркиваю кровь и вижу, что все эти шары над городом медленно вверх пошли – тогда-то я и посчитал их.
Я вытер лицо, посмотрел вокруг – та женщина лежала без движения рядом со своей дочкой. Единственное, что мне пришло тогда в голову, что нужно ехать в участок. Это было механическое решение. Мне было в общем-то всё равно, что делать. Лишь бы делать что-то руками и ногами и дать голове отдых и время. Не мог я думать, понимаете? Жан-Пьер мёртв. Мир – не понятно, что с ним.
Паренька я решил взять с собой. Подошёл, пощупал пульс на шее – вроде живой и даже дышит. Поднял его – он совсем лёгкий оказался, килограммов пятьдесят максимум.
В общем, бросил я его тушку на заднее сиденье и поехал через город. Мёртвый город. Странное дело, я думал, чем дальше я от места, где сидела эта розово-фиолетовая тварь, тем больше будет уцелевших. А было так: первые метров сто попадались полуживые люди, пытающиеся прийти в себя. А затем была как мёртвая зона – на километр, не меньше. Посередине, то есть метров за пятьсот от места «прилёта», была самая мясорубка. Я не говорю о разбитых машинах, где водители потеряли контроль. Там были люди с разорвавшимися черепами, и у всех, почти у всех, тела ссохлись – руки и ноги торчали из одежды, что палки серо-белого цвета. Жуткое зрелище.
Странно это было – ехать так по родному городу, как после войны. Это было как видеть труп близкого человека. Ведь ещё час назад – когда я ехал в другую сторону – он был жив, дышал…
В общем, к центральному участку, что возле почты, я подъехал на автомате, как робот. Тут какое-то движение хоть было. Полицейские пытались наводить порядок, хотя куда там.
Остановился я просто посреди улицы, вышел, открыл заднюю дверь, стянул парня с сиденья на землю, и вот тут-то я от него и услышал в первый раз это слово. Я ещё помню, мне пришло в голову, что он что-то на своём родном языке сказал.
Он на секунду пришёл в себя, открыл глаза и выдохнул почти чётко: «Куохтан…» Спокойно закрыл глаза и вырубился.
Старик взял последнюю сигарету из моей второй пачки. Я не заметил, что пропустил свой автобус. Его руки тряслись, и, проведя рукавом по лицу, он стёр слёзы, размазывая грязь.
Я понял, что он настоящий псих. Меня взяла досада, что я потерял столько времени. Разумеется, сделать из этого статью можно было и не надеяться. Шеф скорее меня самого отправит в дурдом.
– Вы зря думаете, что я сумасшедший, – вдруг ожил старичок. – И если хотите, поговорите с самим Власом. Парня так зовут. Или звали. Да, в Живых Водах он. Но если он с вами захочет говорить, вы поймёте, что всё, о чём я вам рассказал, не шутка. И что хоть властям очень не хочется верить в то, что случилось, на самом деле для них и всех союзников это загадка и проблема ещё та…
Не зная сам, что я тут делаю, я стоял в приёмной госпиталя Живых Вод.
– Так кто вы, говорите, ему? – Ассистентка, или как их здесь называют, смотрела на меня из-за стойки с повышенным интересом.
Я нервно пошевелил рукой в кармане, обхватывая пальцами сигареты, – нет, курить здесь нельзя.
– Родственник. Приехал из страны специально его увидеть. Наши семьи на Востоке жили вместе какое-то время.
Звучало несколько коряво, но она видит, что я тоже иностранец, может, пройдёт.
Тонкие пальцы без маникюра пробежались по клавиатуре. Принтер выдал одноразовый пропуск.
Посещение больниц, и тем более психиатрических, всегда нагоняло на меня тоску. Я шёл по однотонному коридору, глядя в затылок санитара, и думал, что попавший сюда мало чем отличается от мертвеца. Блок Т – самые безнадёжные случаи. Минимальные отличия от тюрьмы, судя по внутреннему убранству и системе охраны.
Комната для свиданий – пластиковый стол, точнее, пластиковый куб с кнопкой с краю, два пластиковых кресла и… больше ничего.
Ожидание в этом «карцере» не лучшим образом действовало на мои нервы.
Дверь открылась – слава всем богам, – он вошёл. Исхудалое лицо мальчишки, синяки на подбородке и шее – хм… Да-да, руки в длинных рукавах, за спиной.
Читать дальше